Е. Томас Юинг - Учителя эпохи сталинизма: власть, политика и жизнь школы 1930-х гг.

Осенью 1930 г. журнал «Революция и культура» опубликовал письмо, которое выражало «точку зрения педагогических масс»:

«Пусть мы, которых советская власть знает как опытных и честных работников, получаем меньше любой машинистки. Я доволен своими 60 руб., но проклятый желудок просит есть, а есть нечего. Кроме квашеной капусты, ничего не достать. Работать хочется, и работать нужно, но есть нечего. Мы голодаем. Силы падают. Неужели мы не заслуживаем пайка?».

Эта жалоба не анонимная, ее подписали все учителя Николаевской школы, расположенной под Ленинградом. Значит, все они были «охвачены отчаянием» {239} 239 Зимина. Кадры просвещенцев. С. 80. .

Примерно в то же время московская газета опубликовала «очень типичное» письмо трех учителей — Горшкова, Рюгова и Сучкова, которые только что начали работать в сельской местности:

«Живем святым духом, так как зарплату на месте не выдают. Хлеба кооперация не отпускает. Квартиры нет. Живем в школьном помещении, потолок у которого обваливается… Если вы не поможете, у нас один выход — удрать. На все наши требования сельсовет отвечает “мы не виноваты” или “ничего сделать не можем”».

Обвинив этих педагогов в «панике, не достойной советского учителя», автор публикации указывает, что местные власти обращаются с ними «неприемлемым образом», и заключает: «Учитель должен получать то, что ему полагается» {240} 240 Маневич И. , Успенский И. Больше заботы о сельском просвещенце! //ВМ. 1930. 4окт. С. 2. . Судя по этим «характерным» и «типичным» письмам, и учителя, и школьное начальство соглашались с призывом Ленина внимательнее относиться к их материальному положению.

Пропитание было самой насущной проблемой. В начале 1930 г. учитель Бесов сетовал: «За всю зиму я купил в кооперативной лавке одну селедку, восемь пачек макарон и три буханки хлеба, которые хранил как музейные реликвии». Летом 1930 г. многие сельские учителя не могли достать ни мяса, ни масла и даже самые необходимые продукты добывали с трудом: «Наши учительницы целую неделю ходили по деревням в поисках картошки, подвергаясь издевательствам». В октябре 1930 г. заместитель руководителя Наркомпроса М. Эпштейн с горечью признал: «Учитель и его семья голодают, скитаются из деревни в деревню в поисках “подножного корма”» {241} 241 Лицом к культурной революции: Положение учительства должно быть улучшено // Известия. 1930. 4 авг. С. 5; Эпштейн М. Колхозы в авангарде всеобщего обучения в деревне // Известия. 1930. 15 окт. С. 1; Улучшить материально-правовое положение сельского учительства // Правда. 1930. 5 авг. С. 5. .

Продуктов не хватало все голодные годы после коллективизации. В Грузии некоторые учителя в течение трех месяцев не получали от служб снабжения даже хлеба; в Западной области учителям четыре месяца не давали никаких продуктов, а в деревне под Москвой учителя шесть месяцев не могли достать ничего съестного. В феврале 1932 г. А. Шумский, член ЦК профсоюза работников просвещения, сообщал, что учителя «обивают пороги домов колхозников, выпрашивая немного хлеба или картошки». В конце 1933 г. в сообщении из Донецкой области описываются последствия хронического дефицита:

«Снабжение учителей ужасное. Они не получают ничего, кроме муки, и то после более чем месячных задержек. Многие колхозники отказываются давать учителям картошку, мясо или масло. Учителя не получают керосина или какого-то другого топлива. При таком положении у них нет условий для подготовки к урокам».

В 1934 г. учителя в узбекском поселке за пять месяцев получили только по пятьдесят грамм чаю, а их коллеги из соседнего селения получили за то же время только по два кило муки {242} 242 ГА РФ. Ф. 5462. Оп. 14. Д. 184. Л. 139; Ф. 5462. Оп. 14. Д. 237. Л. 15-16; Д. Б. Западный облснаб ограничился директивами // ЗКП. 1932. 15 февраля. С. 3; ЗКП. 1932. 1 марта. С. 3; Сыса М. Здесь следы вражеских рук // ЗКП. 1933. 12 дек. С. 2; Перед началом учебного года в старой Бухаре нет заботы об учителях // ПВ. 1934. 21 авг. С. 3; Лебедев М. Повысим роль учителя в борьбе за культурную революцию. С. 43. .

Истории ужасные, их авторы старались привлечь внимание к трудностям учителей. Но в какой степени эти свидетельства говорят о действительном положении дел? В обзоре 1932 г. о положении саратовских учителей говорится, что их снабжали продуктами более щедро, чем описано выше. Все пятнадцать учителей, которые рассказали о своем рационе, получали достаточно муки или от колхоза, или в кооперативе, некоторым выделяли по 15 кг в месяц, иногда больше. Четыре учителя не получали никакого мяса, а трое получали его регулярно. Даже исключенные из колхоза учителя могли приобретать продукты в кооперативном магазине {243} 243 ГА РФ. Ф. 5462. Оп. 14. Д. 237. Л. 101-120. . Никто из них не писал отчаянных жалоб, как учителя Колосова, Горшков, Рюгов, Сучкова, как ответработники Шумский или Эпштейн, несмотря на то что Саратовская область тоже пострадала от голода.

Иногда учителя и власти намеренно нагнетали страсти, чтобы привлечь внимание к своим материальным трудностям. На конференции 1932 г. Гребенюк заявил, что все молодые учителя в Донбассе получают более чем достаточно продуктов: «Мы не испытываем никаких материальных затруднений». Выступление Гребенюка, однако, утонуло в многочисленных жалобах других учителей и профсоюзных деятелей на «очень плохие» условия. В том же году ленинградский педагогический журнал привел яркие примеры невнимательного отношения к учителям, в т. ч. плохое снабжение продуктами и их низкое качество, а в конце публикации вяло призвал решать такие вопросы «по-ленински» {244} 244 Там же. Д. 176. Л. 97, 102; За ленинское отношение к учителю. С. 51-52. .

Из приведенных примеров видно, что проблемам уделяется гораздо больше внимания, чем достижениям. Публикация рассказов о недостатках характерна для прессы времен сталинизма, когда страдания «народных масс» (в т. ч. и учителей) использовались как инструмент для усиления давления на местных руководителей. Учителям тоже было выгодно внимание к их трудностям. Такое совпадение интересов, однако, затрудняет объективно оценить, как доступность продуктов питания влияла на жизнь и работу учителей.

Относительно низкий уровень жизни учителей не вызывает никаких сомнений; относительно, потому что уровень их жизни был ниже того, на который они рассчитывали. В 1931 г. один учитель описывал, как нерегулярно их обеспечивают продуктами:

«Со снабжением учителей, ликвидаторов и избачей в нынешнем году стало лучше, но все же мы еще недостаточно обеспечены. Мы получаем муку, чай, сахар, масло, иногда крупу, но мясо или рыбу приходится покупать на базаре по “бешеной” цене, для этого еще необходимо съездить в город».