Е. Томас Юинг - Учителя эпохи сталинизма: власть, политика и жизнь школы 1930-х гг.

При таких высоких ценах, заключает автор, зарплата учителей оказывается «недостаточной». Учительница из Башкирии О. А. Бондикова также пишет, что она целый месяц не получала ничего, кроме хлеба и сахара, и поэтому вынуждена продавать на деревенском базаре личные вещи, чтобы купить продуктов {245} 245 ГА РФ. Ф. 5462. Оп. 13. Д. 148. Л. 282-286; В. Е. О снабжении. С. 130. . Очевидно, учителей удручали связанные с добыванием продуктов неудобства, малоприятные неожиданности и даже унижения, хотя, в общем, они снабжались неплохо и по приемлемым ценам. Они могли купить еду, пусть и по высоким ценам, в то время когда миллионы людей думали только о выживании, а значит, учителя жили относительно лучше других категорий населения. Но для самих учителей необходимость покупать продукты на базаре служила лишним доказательством низкого социального и политического статуса их профессии.

Жилищные условия также характеризуют материальное положение. Учителя нуждались в теплом, удобном и недорогом жилье, для того чтобы они «могли в спокойной обстановке повышать квалификацию и лучше готовиться к занятиям в новом учебном году». Несмотря на обещания властей предоставить бесплатное или дешевое жилье, многие спали прямо в классах, снимали «углы в крестьянских лачугах, где жили по пять человек и больше»; несколько друзей поселились вместе и даже вынуждены были «жить вместе со скотиной» {246} 246 Всесоюзный съезд работников просвещения // Правда. 1929. 6 марта. С. 2; Урал учителями обеспечен // Правда. 1930. 28 окт. С. 5; Маневич И. , Успенский И. Больше заботы о сельском просвещенце! // ВМ. 1930. 4 окт. С. 2; Бейман Л. Год борьбы за всеобщее начальное обучение в Зап. Сибири // Советская Сибирь. 1931. 24 авг. С. 3; ЗКП. 1933. 21 июня. С. 2; Соколова. Школе — удобное помещение // ПВ. 1934. 28 июня. С. 2; Соколова. Школе — удобное помещение // ПВ. 1934. 28 июня. С. 2; Фомичев А. Учительство Мечетинского района, как оно есть. С. 34-55; Фицпатрик Ш. Сталинские крестьяне. С. 254-257. .

Если сообщения о жилищных условиях, подобно жалобам на нехватку продуктов, сравнить с официальными данными, результаты опять окажутся противоречивыми, хотя и не столь ужасающими. В Донбассе в 1930 г. 80% учителей снимали жилье за двадцать и больше рублей в месяц (около четверти зарплаты). В Прокопьевском районе Сибири 90% учителей имели «удобное» жилье. В Артемовском районе близ Донецка, напротив, имели свое жилье меньше 10% учителей, а в городах Урала его имели меньше 50% молодых учителей. В Белоруссии и Молдавии жильем были обеспечены чуть больше половины учителей, остальные снимали комнаты или части дома. Некоторые учителя описывали свое жилье как неудовлетворительное, но большинство считали его удобным и подходящим {247} 247 ГА РФ. Ф. 5462. Оп. 14. Д. 176. Л. 204; Ф. 5462. Оп. 14. Д. 234. Л. 16-19; Ф. 5462. Оп. 14. Д. 237. Л. 101-120; Вопрос, который нельзя откладывать на неопределенный срок: Больше заботы об учителе // Правда. 1931. 24 сент. С. 2; Пожарский Ф. Я. Культурный облик жемчужины Кузбасса // Просвещение Сибири. 1934. № 4. С. 23. .

Бывшие учителя и ученики также по-разному рассказывали о своем быте. Один учитель получил «бесплатное жилье и топливо для обогрева», а другой описывал свою комнату как «относительно неплохую, в сравнении с каморками других людей». Городские учителя имели «лучшие комнаты или квартиры, чем промышленные рабочие». Самое эмоциональное высказывание принадлежит одному бывшему ученику, по утверждению которого, сельских учителей «обеспечивали жильем — самым лучшим и чистым в деревне». По другим рассказам, учителя жили в «убогих хибарах», часто состоящих из одной комнаты с земляным полом. Один эмигрант вспоминал, что колхозники не хотели сдавать комнаты учителям:

«Знаю одну учительницу, которая искала жилье на длительное время и наконец нашла одного человека, который мог пустить ее к себе за двести рублей в месяц. После этого у нее оставалось одиннадцать рублей на одежду и все остальное. Она всегда ходила в стоптанных башмаках и заштопанной одежде. И даже пища, которую ей давали колхозники, была весьма скудной» {248} 248 Education in the Soviet Union. P. 3-4, 8-9, 15; HP. A. № 111. P. 6-7; № 166. P. 8-9; № 476. P. 8-9; № 1517. P. 34; HP. BIO. № 27. P. 9; № 494. P. 7. .

Очевидно, для этой учительницы жилье было лишь одной из многих проблем ее повседневной жизни.

Эти примеры показывают, что одежда была важным показателем социального статуса. Один бывший учитель рассказывал: «При моей зарплате приходилось немало побегать, чтобы обзавестись гардеробом. На покупку зимней одежды у меня оставалось мало денег, и я вынужден был давать дополнительные уроки, чтобы купить теплое пальто». Другие учителя вспоминали: «…хорошо одеться было невозможно… мы были очень бедными»; «…как учитель я испытывал большие трудности. Заработки у нас были маленькие. Мне всегда не хватало одежды». В Баку учитель Мамед Кулиев стоял перед своими учениками в «развалившихся ботинках», а его сибирский коллега сообщал: «Многие учителя сидят дома, так как в ботиночках по деревенским сугробам, да в мороз, не пойдешь» {249} 249 ГА РФ. Ф. 5462. On. 14. Д. 237. Л. 15-16; «Чай преподавателям не полагается»: Улучшим материально-правовое положение педагогов // БР. 1931. 10 сент. С. 1; В. Е. О снабжении. С. 130; HP. A. № 91. Р. 26-27; № 1492. Р. 6-7; № 1495. Р. 14-15; В. № 301. Р. 17; В10. № 494. Р. 7-8; Клицаков И. А. Материальное и правовое положение учительства. С. 106. .

Одежда представляла практическую ценность, но не менее важно и ее символическое значение. В сибирском педагогическом журнале приведены слова: «Не ходил в опорках, потому что стеснялся показаться людям, как нищий». Один бывший учитель увидел прямую связь между одеждой и статусом: «Я знаю интеллигентных людей, учителей, ходят в отрепьях, потому что не могут купить себе нормальной одежды». Учителя, которые ходили в поношенных костюмах или оставались дома, не имея приличной одежды, рассчитывать на улучшение своей жизни до уровня стандартов высококвалифицированных работников не могли {250} 250 HP. В10. № 175. Р. 3; В. Я. О закреплении учителей //Просвещение Сибири. 1931. № И. С. 131-132. .

В начале 1930-х гг. продукты, одежда и жилье распределялись по разнарядке. Учителей приравняли к промышленным рабочим «среднего профессионального уровня» {251} 251 Народное образование в СССР. С. 110, 159, 457-458. . Однако все это время на снабженцев жаловались сами педагоги, их жестко критиковала Москва, так как обеспечить «учителей продовольствием и промтоварами по нормам, установленным для рабочих», никак не удавалось. Кое-где местные власти без зазрения совести держали учителей на голодном пайке. В Абакане им предлагали подождать, пока жилье получат все инженеры, а председатель совета на Северном Кавказе выговаривал учителям: «По какому праву вы требуете обувь, когда колхозники ходят босиком?» {252} 252 ГА РФ. Ф. 2306. Оп. 69. Д. 2329. Л. 24; Ф. 5462. Оп. 14. Д. 237. Л. 15-16; Мобилизовать революционную энергию рабочего класса на дело всеобуча // Правда. 1930. 22 сент. С. 2; Урал учителями обеспечен // Правда. 1930. 28 окт. С. 5; Вопрос, который нельзя откладывать на неопределенный срок // Правда. 1931. 24 сент. С. 2; Больше заботы о народном учителе // Правда. 1931. 14 нояб. С. 1; Маневич И. , Успенский И. Больше заботы о сельском просвещенце! // ВМ. 1930. 4 окт. С. 2; «Учитель не велика птица, как-нибудь проживет» // ПС. 1931. 7 янв. С. 4; «Чай преподавателям не полагается»: Улучшим материально-правовое положение педагогов // БР. 1931. 10 сент. С. 1; Асанов А. Борьба за всеобуч в Крыму. С. 84; Народицкий М. Д. Всеобщее обязательное начальное обучение в РСФСР на новом этапе. С. 46; Клицаков И. А. Материальное и правовое положение учительства. С. 106. .