Сергей Миронов - Линия горизонта

Тем не менее, уже сам факт, что все это вынесено на всеобщее обозрение и обсуждение, позитивен. Но, разумеется, ограничиваться только этим нельзя. Уровень доверия к нашему чиновничеству просто удручающе низок. И если мы хотим его повысить, надо обязательно запускать эффективные процедуры проверки соответствия заявленных сведений реальным фактам. Результаты проверок должны быть столь же открыты и подконтрольны общественности, как сами декларации. Кроме того, в дальнейшем надо законодательно расширить круг родственников чиновника, чьи доходы должны быть открыты и обнародованы. Я имею в виду взрослых детей, родителей, братьев и сестер. Картина сразу может оказаться куда более объективной и красноречивой.

Пока в борьбе с бюрократизмом и коррупцией мы сделали лишь первые шаги. Мы сказали «А», но следом надо говорить и «Б», и «В», и далее по всему алфавиту. Надо ускорять реализацию программы «Электронное правительство», а затем браться и за «Электронный парламент». Надо совершенствовать механизмы общественного контроля за деятельностью госструктур. Надо повышать независимость судебной системы и, в частности, развертывать систему административных судов, в которых граждане могли бы без затяжек и проволочек отстаивать права, нарушенные чиновниками. Но особо я бы подчеркнул важность такого демократического института, как многопартийность. Опыт многих стран убедительно доказывает, что атмосфера политической конкуренции – лучшая профилактика от бюрократического ожирения власти и госаппарата. К сожалению, политическая система России пока в полной мере эту функцию не выполняет.

Сами граждане и избиратели должны разобраться в истинной сути происходящих процессов, должны определиться: согласны ли отдать Россию в безраздельное владение бюрократии? Или все-таки хотят сами быть хозяевами собственной судьбы.

Говорят, что обсуждение путей борьбы с бюрократизмом и коррупцией непременно сопровождается некой фатальностью и безысходностью. Мол, это чуть ли не ментальная черта России, следствие особенностей ее исторического развития, тяги народа к «сильной руке» и т. д. Это неправда! Россия не хуже других стран, и она способна, модернизировав государственную машину на демократических началах, вывести ее на самый современный уровень.

Ну а если уж говорить о менталитете, есть смысл упомянуть об одном феномене российского общественного сознания, подмеченном социологами. У нас граждане (порой осознанно, а порой неосознанно) разделяют понятия «госслужащий» и «чиновник». То есть сама система госслужбы, как таковая, в общем-то вполне уважаема в обществе. Но при этом обобщенный образ чиновничества вызывает резкое неприятие. Почему? Да потому, что в умах россиян живет идеал государственного человека, увязанный с возвышающей идеей служения, с заботой о народных нуждах, с духовными и нравственными принципами. А вот то, что не соответствует этому идеалу, граждане отвергают, воспринимают как антипод государственности и совершенно чуждую им силу.

Вот почему в центр всей работы по совершенствованию системы управления надо ставить идею служения государства народу Сможем сделать это, – все у нас получится. Ибо истинная сила государства отнюдь не во всесилии бюрократии, озабоченной собственным благополучием. Сила его – в максимальной приближенности властных структур к населению, в профессиональной этике госслужащих, которые живут интересами общества и отнюдь не стремятся быть «замкнутой кастой». И главное – в том драгоценном самоощущении простого гражданина, когда он твердо знает, что небезразличен родному государству и имеет все основания ему доверять.

Значительная часть экономики у нас по-прежнему зиждется на обесцененном труде. Россия в разы отстает по оплате труда от западных стран, у нас существует такое позорное явление, как бедность работающего населения. Если вдуматься, то именно это во многом тормозит и структурную перестройку экономики, и инновации, и производительность труда, и потребительский спрос, и развитие многих отраслей. Понятно, что нынешняя кризисная пора – не лучшее время для того, чтобы заострять внимание на вопросе о переходе к почасовой оплате труда и других реформах в этой сфере. Но любые кризисы, как, кстати, и погодные аномалии – явление временное, преходящее. А есть еще и фундаментальная, стратегическая проблема. Хочется кому-то или нет, ее все равно придется решать.

Борьба с бедностью – ключевая проблема сегодняшней политической жизни России. Не случайно гуляет по России присказка: «Нам все МРОТ, да МРОТ, а народ все мрет, да мрет». Людям непонятна корявая аббревиатура и то, какое отношение она имеет к их благосостоянию. Нелишне напомнить, что и МРОТ, и нынешний прожиточный минимум – это порождение гайдаровской шоковой терапии, когда инфляция доходила до 1600 процентов. Они вводились как временная мера, чтобы обозначить границы физиологического выживания человека.

Сегодня ситуация принципиально иная. Этот инструментарий пора отбросить, как страшный сон. Я, к примеру, предлагаю ввести почасовую систему оплаты труда, как это сделано во многих странах. При этом позаботиться о гибкости ставок, предусмотрев региональную дифференциацию и повышающие коэффициенты в зависимости от режима работы, квалификации работников и т. д. Такая схема сразу повысит прозрачность заработной платы и в разы увеличит легальные доходы населения.

Речь не идет о легковесных подходах. Существует освященный авторитетом ООН стандарт – оплата менее 3 долларов в час недопустима. Но мы с учетом всех трудностей даже на этот уровень нужно выходить постепенно. Давайте начнем хотя бы с 100 рублей в час. Но, постоянно держа в уме, что в Германии платят намного больше – 29 евро в час, в Дании – 28, во Франции – 24… Почасовой расклад полезен, кроме прочего, тем, что очень уж наглядно показывает отставание и стимулирует его сокращение.

Еще одно предложение – сделать основой экономических расчетов не убогий и нечестный «прожиточный минимум», на который в действительности прожить невозможно, а социальный стандарт потребления, куда включены расходы на оплату услуг ЖКХ, образование, лечение, отдых, питание и т. д. Расходы на приобретение жилья тоже непременно должны войти сюда, ибо право на жилье каждому россиянину гарантирует Конституция.

В Европе, устанавливая минимальные стандарты потребления, берут среднедушевой доход, отсчитывают от него определенный процент (в разных странах – от 33 до 66 процентов). Это и есть планка, ниже которой общество ни одному из своих членов опуститься не даст. Российскую же черту бедности определяет не жизнь, а господин чиновник. Ее рассчитывают из неких «контрольных цифр». Фактически же все зачастую оборачивается манипуляциями с минимальным набором продуктов и услуг. Вот почему у многих россиян вызывают недоверие бодрые реляции о сокращении числа малоимущих. Ведь борьба идет зачастую не с бедностью, а с цифрами, свидетельствующими о ней.