С. Буранок - Война на Тихом океане и общество США (1941–1945)

Первым официальную версию представил в своих выступлениях 8 и 9 декабря президент Рузвельт. В обращении к Конгрессу 8 декабря основной акцент был сделан на характеристике и оценке самой атаки. Относительно небольшая речь президента (продолжительность 6 минут), наравне с ведущими периодическими изданиями, заложила основы восприятия американцами нападения [328]. Суть выступления заключалась в том, чтобы показать обществу единственного виновника войны – Японию [329].

Президент не менее 7 раз акцентировал на этом внимание слушателей, употребляя следующие выражения: «неспровоцированная и подлая атака», «неожиданное, вероломное нападение», «внезапное и спланированное вторжение» и т. д. [330]При этом подчёркивал, что у США была совершенно иная, противоположная позиция: «Соединённые Штаты находились в мире с этим народом и по просьбе Японии продолжали вести переговоры с её правительством и императором, желая сохранить мир на Тихом океане» [331].

В выступлении чётко видна схема убеждения аудитории: 1) США находились в мире; 2) США желали мира; 3) США пытались всеми способами сохранить мир. В то время как Япония: 1) планировала войну; 2) желала войну; 3) начала войну. Более ясную и простую для восприятия модель придумать трудно.

Слово «мир» употребляется 3 раза и только в отношении США, а слово война (атака, нападение) 15 раз и в основном применительно к Японской империи – «японская атака», «война с Японией», «японское нападение». Для большей убедительности сказанного президент использовал ещё два приёма: 1) он представил свою речь как иллюстрацию мнения всех американцев: «Я надеюсь, правильно понял волю Конгресса и народа». 2) Рузвельт заявил: «Факты вчерашнего дня говорят сами за себя. Мнение граждан США уже сложилось» [332], т. е. не выступление главы государства формирует общественное мнение, а наоборот, сама речь сформирована им. А стало быть, войны требует не президент, а весь народ.

На следующий день, 9 декабря, выступая по радио, глава Белого Дома более детально остановился на причинах войны, посвятив этому начальную часть «беседы». В первом же абзаце Рузвельт одновременно и характеризует атаку, и объясняет её истоки: «Внезапные преступные нападения японцев в Тихом океане стали кульминацией десятилетия международной безнравственности» [333].

Используя в данном предложении пассивный залог, президент переносит главный акцент на слово «нападения», «прикрепляя» к нему сразу две оценочных характеристики, что быстро создаёт уже в подготовленном прессой сознании граждан образ агрессии. А множественная форма («нападения») усиливает сформированное чувство опасности и является продолжением наиболее эмоциональной и выразительной части предыдущего выступления, где Рузвельт перечислял объекты японских атак, каждый раз начиная предложения словосочетанием «прошлой ночью».

Сами японские атаки на Гавайи, Филиппины, Уэйк и Гуам описаны президентом как «внезапные и преступные», криминальный характер японских действий усиливается во втором абзаце, где противник представлен в качестве «сильных и изобретательных гангстеров». Такой нестандартный образ врага, созданный в первые минуты выступления, должен был показать не только отношение к противнику и событиям 7 декабря, но и дать понять, что к преступникам будут применены самые суровые меры. Этот тезис президента подчёркивает и фраза «гангстеры объединились против всего рода человеческого», а следовательно, совершили самое безнравственное, бесчеловечное и жестокое преступление.

Весьма вероятно, что Рузвельту было очень важно показать нации, что враги США «объединились». Хотя на момент выступления – 9 декабря 1941 г. никаких «гангстеров» не было – был один «преступник» – Японская империя, но ввиду необходимой подготовки общественного мнения, президент ставит Италию и Германию на одну сторону с Японией, говоря об их единстве как о свершившемся факте. Для того чтобы показать опасность данного союза «бандитов», президент США использует всего два прилагательных – «сильные» и «изобретательные», в английском оба этих слова заканчиваются на суффикс «ful», что создаёт впечатление у слушателей не только силы их союза, но и завершённости, «наполненности», единства. Но и противостоящие «гангстерам» силы охарактеризованы Рузвельтом чрезвычайно ярко, образно, даже величественно: «весь род человеческий», т. е. сила ещё более мощная, чем «сильные и изобретательные гангстеры».

Во втором предложении этого абзаца Рузвельт также использует безличное обозначение врага: «Их вызов теперь брошен Соединённым Штатам Америки» [334]. Эта короткая фраза ещё раз подчёркивает основную мысль предыдущего выступления (от 8 декабря): инициатор конфликта – Япония, как и единственный виновник войны. А вызов заключается, по мнению президента, в том, что «Япония предательски нарушила давно установленный между нами мир» [335]. Второй раз по ходу речи оратор называет врага, причём слушателям сразу становится любопытно: если предложением выше противники были обезличенными и всегда во множественном числе, то здесь фигурирует только один из «гангстеров». Возникает справедливый вопрос – а кто остальные, причём тот факт, что Рузвельт не называет их, показывает – другие «международные бандиты» хорошо известны американцам, более того, их кандидатуры очевидны.

Правоту Рузвельта подтверждают как материалы прессы, где ещё долгое время после 7 декабря будет обсуждаться «германский след» Тихоокеанской войны [336], так и реакция простых граждан на нападение, уверенных, что такое событие не обошлось без вмешательства Гитлера [337]. Президент успешно добился в своей речи создания образа множественности противников, причём сделано это было в самый важный момент выступления, когда оно только началось и американские граждане слушали Рузвельта очень внимательно. Это подготовило общественность к неизбежности войны не только с Японией, но и её союзниками.

Другим важным моментом данного фрагмента речи стало появление противопоставления «война – мир». Важно, что в обоих предложениях с элементами обозначенного противопоставления используется пассивный залог, благодаря которому всё внимание акцентируется на Японии – «нарушила мир», «объединилась с гангстерами для войны». Это ещё раз подчёркивает сознательность действий японцев и их ответственность за произошедшие события в глазах президента США.

После такого вступления Рузвельт произносит три резких как по интонации, так и по содержанию фразы в пассивном залоге: «Много американских солдат и моряков было убито вражескими действиями. Американские корабли были потоплены. Американские самолёты были уничтожены» [338]. Использование здесь пассивного залога прекрасно иллюстрирует не только суть названного выше вызова, но и троекратно заостряет внимание слушателей на пострадавшей стороне. Это должно было сформировать образ жертв, потерь и страданий. Изменение предложений на активный залог сразу бы ликвидировало их направленность, силу и значение для формирования такого образа. Троекратное повторение в начале каждой фразы прилагательного «американские» призвано активизировать патриотические настроения аудитории, показать принадлежность утраченных кораблей и самолётов каждому гражданину США, не говоря уже об утраченных жизнях. Завершают данный образ три глагола – «убиты», «потоплены», «уничтожены».