С. Буранок - Война на Тихом океане и общество США (1941–1945)

Рузвельт не описывает ущерб нейтральным глаголом «потеряны», который подходит и для материальных, и для людских потерь, но не несёт никакой конкретики. А в первые дни после нападения важно было заложить основные стереотипы восприятия 7 декабря, поэтому и глаголы должны быть содержательными, эмоциональными, врезающимися в память. К тому же президент особо подчёркивает в каждой из трёх фраз самую крайнюю степень потерь – здесь не место словам «ранены», «повреждены», «подбиты». Продолжение этих трёх ключевых предложений, на первый взгляд, очень неожиданно: «Конгресс и народ Соединённых Штатов приняли этот вызов» [339]. Следовательно, если смысл вызова заключается в словах «убиты, потоплены и уничтожены», то и ответ на этот вызов должен быть таким же. И граждане обязаны быть к этому готовы.

Затем президент США впервые по ходу речи переходит на настоящее длительное время. Именно этим заканчивается вводная часть речи, которая, напомним, повествовала о прошлом. Причём все первые предложения были в пассивном залоге. Переход к настоящему Рузвельт сделал одной фразой: «Вместе с другими свободными народами теперь мы сражаемся за право жить в мире со всеми соседями, в свободе, общей морали, без страха нападения» [340]. Сразу обращает на себя внимание начало предложения. Во всех выступлениях Рузвельта чрезвычайно большое значение для создания образов имеет время, но здесь главный акцент делается на другом. Интонационно ударение во фразе идёт на «вместе с другими», пауза, «свободными народами». Фактор единства оказался важнее всего для главы Белого Дома, поэтому он идёт первым и выделяется голосом. И только после этого президент делает акцент на словосочетании «теперь мы сражаемся», где ключевым является наречие «теперь», переносящее слушателя из прошлого, полного атак, конфликтов и войн, в настоящее, так же насыщенное сражениями и битвами.

Чтобы смягчить и одновременно в полной мере использовать эффект первой части, Рузвельт сразу показывает цель данной борьбы – «право жить в мире со всеми соседями», т. е. провозглашается война за мир. Интересно использование оратором слова «соседи», очень неофициальное, простое, понятное каждому американцу, как и цель войны. Президент здесь явно избегает употреблять другие, возможно, более точные термины: «союзники», «партнёры», «приграничные государства».

Целей борьбы, как говорил Рузвельт, три: 1) «жить в свободе»; 2) в «общих приличиях»; 3) «без страха удара» (президент использовал термин «assault», который обычно переводят как «нападение» [341], что не совсем точно). Даже первый взгляд на такие цели показывает, что их достижение будет возможно только после победы над Японией и Германией, этим ещё раз подчёркивался антигерманский в том числе характер речи Рузвельта. Именно так эту часть выступления поняли и американские журналисты [342].

Провозгласив цели новой войны, глава Белого Дома обращает внимание слушателей на истоки данного конфликта: «Я подготовил полную справку о наших прошлых отношениях с Японией, и она будет представлена Конгрессу» [343]. Два времени этого предложения, прошлое и будущее, выполняют важную задачу – они определяют акценты смысловой нагрузки. Этим Рузвельт даёт понять, что японо-американские отношения – это отношения прошлого. Появление во второй части фразы будущего времени далеко не случайно. Президент мог абсолютно без потери смысла сказать: «Я подготовил для Конгресса справку», но он этого не делает. Слова «будет представлена» не дают чёткого ответа на вопрос – когда это произойдёт. Данной временной неопределённостью подчёркивается незначительность, второстепенность справки для будущего. Она хотя и введена в повествование в форме будущего времени, но, по мнению Рузвельта, принадлежит прошлому.

Описание названной справки глава Белого Дома делает далее всего в двух предложениях. Первое – о зарождении отношений; второе – об их гибели. «Они начинаются с визита коммандера Пэрри в Японию 88 лет назад». Здесь появляется первое числительное в речи. Цифр не было при описании атаки, людских и материальных потерь, следовательно, эта цифра важна для Рузвельта. Возможно, для того, чтобы показать гражданам длительность отношений, а кроме того, фраза «88 лет назад» очень хорошо воспринимается на слух, сразу создаёт необходимый временной образ, причём он формируется быстрее, чем при простом указании даты.

Второе предложение: «Они закончились визитом двух японских эмиссаров к госсекретарю в прошлое воскресенье, час спустя после того, как японские силы обрушили свои бомбы и пулемёты против нашего флага, наших войск, наших граждан» [344]. Ключевым словом в обоих предложениях выступает «визит». Он связывает два полюса отношений, связывает прошлое и настоящее. Сам термин «визит» носит исключительно мирный, даже дружеский характер, что чрезмерно важно для первого предложения, где описывалось совсем не мирное и не дружеское «открытие» Японии 1853 г. Рузвельт сознательно избегает общепринятых на тот момент для обозначения данного события оборотов и придаёт ему тем самым демонстративно миролюбивую окраску.

Но для второй фразы, на первый взгляд, этот термин совершенно не подходит, так как президенту требуется показать коварство, хитрость и вероломство противника. Именно поэтому второе предложение получило такую сложную структуру – оно не завершается словами «в прошлое воскресенье», а продолжается прямым доказательством подлости японского «визита».

Рузвельт объявляет гражданам, что послы обратились к Хэллу лишь «час спустя» после атаки. Здесь президент США точно воспроизводит образ начала войны, который уже два дня формировала пресса – вероломное, без предупреждения нападение коварных японцев. Этот мотив был во многих статьях и заголовках газет («Vail Wert Times-Bulletin»: «Японские самолёты атаковали американские базы на Гавайях, Манилу; Без предупреждения» [345]; «The Hartford Courant»: «Япония атакует Гавайи и Манилу; Токио объявляет Соединённым Штатам войну» [346]; «The Lawton Constitution»: «Атака на рассвете, проведённая без предупреждения» [347]). После таких публикаций и слов президента других аргументов в пользу диаметральной противоположности этих «визитов» не потребовалось. Нужный, очевидный образ уже сложился у слушателей.

Политическая тема в речи далее продолжается категоричным утверждением президента: «Я могу со всей уверенностью сказать, что американцы сейчас и тысячи лет спустя будут гордиться нашим терпением и теми усилиями, которые мы в течение ряда лет прилагали для установления на Тихом океане справедливого и почётного мира для каждой нации, большой или малой» [348]. Фраза «сейчас и тысячи лет спустя» призвана сразу показать очевидную, более того, неоспариваемую истинность слов Рузвельта о миролюбивой политике США.