С. Буранок - Война на Тихом океане и общество США (1941–1945)

Интерес к Уэйку значительно угас с началом побед США на Тихом океане, а в первые месяцы поражений оборона острова конкурировала с Пёрл-Харбором по частоте упоминания в прессе. Сочетание в выступлении описаний героической обороны и будущих промышленных успехов стало важным средством повышения морального духа граждан США, тогда как Пёрл-Харбор продолжал оставаться «неудобной» темой. Пресса, освещая выступление президента, тоже сконцентрировалась на вопросах военного бюджета, грандиозной программе производства самолётов, танков, орудий и кораблей [921]. Материалы газеты «Daily Worker», посвящённые выступлению Рузвельта, завершаются лозунгом: «Промышленники, рабочие и правительство должны скооперироваться для выполнения программы» [922].

Отсутствие дополнительной информации о воскресном нападении на Гавайи возможно ещё по одной причине. В «Беседе у камина» 9 декабря 1941 г. Рузвельт изложил свою версию произошедшего в общем контексте. Конкретные детали, но в русле «концепции Рузвельта» представил на пресс-конференции военно-морской министр Ф. Нокс [923]. Вероятно, что президент не спешил с обсуждением этой, безусловно, важной проблемы до окончания работы комиссии судьи О. Робертса [924]. Однако официальной реакции или подробного, обстоятельного выступления Рузвельта не последовало и после публикации итогового доклада комиссии [925]. Для его создания комиссия провела обширную работу как в Вашингтоне, так и на о. Оаху с 18 декабря 1941 по 23 января 1942 г. с перерывами на Рождество и Новый год. За это время было опрошено 127 свидетелей и изучено «большое количество документов» [926]. Но, как отмечают современники и историки, допросы проходили по беспрецедентной схеме – показания многих военно-политических деятелей не записывались, принимались без присяги, переделывались [927].

Авторы «Доклада меньшинства» Объединённой следственной комиссии 1946 г. назвали расследование Робертса «поспешным, неубедительным и неполным» [928]. В этом состоит главное отличие данной комиссии от расследования Нокса – её члены стремились не разобраться в произошедшем и установить истину, а создать более детальную и проработанную версию концепции Рузвельта, приемлемую для военного времени. Именно поэтому выводы комиссии Робертса многократно тиражировались в прессе. Кроме того, основные этапы работы комиссии освещались в «New York Times». 17 декабря 1941 г. было сообщено о создании комиссии для «расследования причин, по которым американским войскам на Гавайях был нанесён серьёзный ущерб» [929].

Но уже 19 декабря сообщается, что комиссия создана с целью установления фактов и именуется она «Президентской» [930]. 24 декабря газета информирует читателей, что члены комиссии приступили к работе в

Гонолулу, чтобы на месте разобраться с деталями нападения [931]. Помимо «New York Times», о деятельности первой комиссии по расследованию Пёрл-Харбора писала «Washington Post» [932]. Кроме освещения главных вех работы следствия, в газете печатались и не очень «удобные» для правительства материалы. Так, в выпуске от 2 января 1942 г. содержится письмо в редакцию гражданина Джорджа Хоукинса с вопросом: «Я удивлен, почему в комиссию по расследованию несчастий в Пёрл-Харборе не включён представитель налогоплательщиков? Почти каждый её член находится на государственном обеспечении. В комиссию следует ввести людей, не связанных и не зависящих от правительства» [933]. Таким образом, ещё до окончания расследования у некоторых американских граждан возникли сомнения в беспристрастности будущих выводов. Они усилятся после окончания расследования и публикации его результатов, которые попали почти во все периодические издания [934].

Это станет возможным потому, что влияние Рузвельта на итоги расследования прослеживаются с первых страниц отчёта. В его основной части («Установленные факты») сообщается: «До нападения США и Япония находились в мире»; «Атака планировалась и готовилась в течение нескольких недель до разрыва дипломатических отношений» [935]. Это прямые заимствования из выступления президента перед Конгрессом. Далее эта практика продолжилась. Так, в «установленном факте № 3» изложение внешнеполитического курса взято из «Беседы у камина» от 9 декабря: «Если бы не политика, проводимая США, война на Тихом океане была бы неизбежна» [936].

Но больше всего комиссию интересовал вопрос «кто виноват?». Ответ на него был дан в единственно нужном для Рузвельта ключе: «Японское нападение стало полной неожиданностью для командующих на Гавайях, они не смогли принять должных мер по отражению подобной атаки. Каждый из них не смог понять всей серьёзности обстановки. Эти ошибки способствовали успеху нападения», – констатирует заключение № 18 [937]. А ранее сообщалось, что Госдепартамент, военно-морское министерство, а также начальник штаба армии и начальник штаба военно-морских сил полностью информировали Киммеля и Шорта о ходе японо-американских переговоров, о возможных атаках, о напряжённой внешнеполитической обстановке, т. е. предоставляли все необходимые данные и предупреждения. Обо всём этом комиссия повествует в заключениях № 2–7 [938]. Следовательно, виноваты, кроме агрессора, только командующие на местах – адмирал Киммель и генерал Шорт.

Таким образом, члены комиссии правильно поняли волю высшего руководства страны и представили обществу выводы, базирующиеся не на объективном анализе документов и показаний свидетелей, а «подогнанные» под нужную концепцию. Мы можем обозначить тенденцию, характерную для восприятия нападения на Пёрл-Харбор политиками в период первых расследований: стремление скрыть или фальсифицировать факты об атаке в военных и политических целях (в расследовании Нокса преобладает первый вариант, а комиссии Робертса – второй). Рузвельт был доволен итогами расследования, назвав расследование всесторонним и компетентным [939]. Пресса, в большинстве своём, восприняла результаты работы следствия в нужном для правительства ракурсе. Но среди голосов осуждения «вероломных японцев» и «неготовых командующих» появилось и особое мнение.

Завершение расследования и обнародование его итогов стали новостью № 1 для многих американских изданий в конце января 1942 г. Правда, в день завершения работы комиссии (23 января) лишь некоторые газеты сообщили об этом, и то весьма лаконично [940]. От Робертса ждали полного объяснения катастрофы, ответов на все острые вопросы и устранения всех противоречий, поэтому внимание со стороны средств массовой информации было более чем пристальным. Даже в «Daily

Worker», впервые с начала года, проблема Пёрл-Харбора частично потеснила «русскую» и «филиппинскую» темы. Заголовок на передовице был очень красноречивым: «Отчёт Робертса показал: "мюнхенское” мышление – причина Пёрл-Харбора»; параллельно шёл другой заголовок: «Красная Армия подступает с флангов к Смоленску» [941]. Содержание главной темы номера было вполне обычным: кратко пересказывались все пункты доклада Робертса; цитировался «приговор» комиссии Киммелю и Шорту; приводились данные о предупреждениях командующих на Гавайях о возможной вражеской атаке. Однако из всего этого делается прямо противоположный вывод: «Политические ошибки способствовали успеху нападения»; «Яд политики невмешательства и "мюнхенизм” сделали эту работу» [942]. Очень похожее мнение представлено в статье Г. Смита в февральском номере «Current History»: «Японское нападение на Пёрл-Харбор было шоком, но не сюрпризом для тех, кто следил за японо-американскими переговорами в последние годы» [943]. Возможно, эта статья осталась бы незамеченной, но она была написана при содействии Чарльза Бирда, которого официальная американская историография (и прозападные японские историки) называет основоположником «ревизионистского» взгляда на Пёрл-Харбор [944].