С. Буранок - Война на Тихом океане и общество США (1941–1945)

В период октября 1942 г. в прессе США появляется устойчивое словосочетание «Коралловое море и Мидуэй» – по отдельности эти сражения рассматриваются всё реже, а предстают перед читателями газет в виде единого комплекса битв, столкновений и действий, которые в итоге остановили и «повернули» японское наступление. Такие идеи высказываются на страницах «Lewiston Morning Tribune» [1705], «Ludington Daily News» [1706], «Lewiston Evening Journal» [1707], «New York Times» [1708]. Причём исходит эта тенденция к объединению операций сразу из трёх направлений: 1) информационные агентства активно употребляют это словосочетание при характеристике событий весны – лета 1942 г.; 2) сами журналисты часто использует его; 3) официальные представители флота, в том числе и адмирал Нимиц, настаивают именно на таком варианте подхода к описанию событий поздней весны – раннего лета 1942 г.

Мотивы подобного информационного приёма могут быть следующими: использовать положительные для США результаты битвы за Мидуэй для сглаживания, скорее, негативных итогов сражения в Коралловом море, доказывая, что без операции 5–8 мая впечатляющая победа 4 июня была бы невозможна. Главная мысль Нимица: Коралловое море создало условия для мидуэйского успеха. Такая интерпретация событий стала популярной не только у военных и представителей СМИ, но и у публицистов, а также в среде профессиональных историков [1709].

Кампания за Гуадалканал 1942–1943 гг. освещалась под влиянием тех же информационных тенденций: 1) активизация внимания граждан на индивидуальном героизме военнослужащих США [1710]; 2) подробное освещение крупнейших операций с упором на японские потери; 3) информирование граждан об американских потерях (особенно в кораблях и самолётах) с опозданием на один – два месяца. Информация о практически одновременной победе под Сталинградом и Гуадалканалом очень чётко демонстрирует приоритеты американского общества: 3–4 февраля первые полосы практически всех газет США занимали новости о победе над японцами, а сообщения из Москвы о Сталинграде печатались в виде очень коротких заметок [1711]. Причём, если о Гуадалканале сообщалась с применением таких слов, как «великая победа», «большая битва», «эпическая кампания», «большое поражение японцев» [1712], то о Сталинграде сообщили лишь как о «конце нацистского сопротивления на Волге» [1713]. Следовательно, можно заключить, что СМИ США учли опыт освещения Мидуэя, когда к середине июля события на советско-германском фронте вытеснили Тихий океан с первых полос и сформировали у общественности представления о Сталинграде как о решающей битве всей войны. К февралю 1943 г. в результате информационной деятельности пресс-служб армии и флота США Гуадалканал воспринимается американским обществом как более значимая победа. Тем не менее Гуадалканал, как и Мидуэей в 1942–1943 гг., ни пресса, ни общественность не называли переломным, решающим сражением.

Очень похожая ситуация наблюдалась и летом 1943 г., когда, определяя приоритеты между Сицилией и Курском, американские периодические издания стабильно выбирали действия союзников в Средиземном море [1714]. Одна из главных особенностей создания образа Курска в прессе США – это отсутствие публикаций о битве в первый день операции – 5 июля 1943 г., тогда как о начале предыдущих крупных сражений на советско-германском фронте (Московской и Сталинградской битвах) американская периодическая печать сообщала в первые же часы. Информация об операции «Цитадель» появилась в прессе США только 6 июля и была очень противоречивой. Так, «New York Times» отметила, что «новое наступление в России направлено, возможно, против Москвы» и может привести к высадке англо-американских войск в Европе [1715]. «Bonham Daily Favorite» (Техас) также пишет 6 июля, что возможные цели нового наступления на Востоке – Москва и Курск [1716]. А известный журналист Д. Макензи соглашается с мнением «New York Times», предполагая, что события в СССР могут стать «сигналом для действий союзников в Южной Европе» [1717]. Видно, что цели наступления Германии, несмотря на информационные сообщения из Лондона и Москвы, были неоднозначно восприняты в американской прессе. Большинство журналистов США делало акцент не на самих операциях на советско-германском фронте, а на возможной высадке союзников в Европе, которая уже 5–6 июля преподносилась как будущее «спасение русских».

Неясной для СМИ США оставалась 6 июля и ситуация с направлениями главных ударов операции «Цитадель». Так, «New York Times» писала о трёхстороннем наступлении из Орла, Харькова и Брянска на Курск [1718]. Об этом же сообщали «Spokane Daily Chronicle» (Вашингтон) и Washington Post [1719]. Однако «Telegraph-Herald» (Айова) информировала читателей, что наступление вермахта ведётся лишь по линии Брянск – Орёл [1720]. Такие же противоречивые сведения поступали в период 6–7 июля и о соотношении сил противников, о первых потерях и результатах первых дней боёв. Достаточно сказать, что даже в рамках одной газеты цифры уничтоженных танков Германии колебались от 152 до 1161, без всяких пояснений и комментариев [1721].

Такое невнимание к подаваемым фактам и незначительный поток информации о Курской битве в начале июля 1943 г. объясняется концентрацией усилий прессы США на создании образа высадки союзников в Сицилии. В определении приоритетов между Сицилией и Курском американские периодические издания стабильно выбирали действия союзников в Средиземном море [1722]. А главный военный аналитик «New York Times» X. Болдуин писал 5 июля 1943 г.: «Одно из основных изменений немецкой стратегии происходит сейчас в Южной Европе – это изменение настолько фундаментально, что оно вполне может повлиять на ход и продолжительность войны» [1723]. Остальные периодические издания широко растиражировали данную мысль [1724]. В последующие дни 6–7 июля 1943 г. (в разгар оборонительного этапа Курской битвы) основное внимание пресса США уделила Сицилии [1725]и даже битве в заливе Кула [1726], где японцы потеряли 2 эсминца и 324 человека [1727]. Сражения 5–7 июля на советско-германском фронте (в которых, как признавала американская пресса, участвовало до 4000 танков и «сотни тысяч людей) оттеснялись практически на периферию информационного пространства, размещаясь не на первых полосах, а в конце газетных выпусков [1728].

Другим важным методом формирования образа Курска стала тема американской помощи, которую постоянно поднимала печать, особенно провинциальная. Но речь шла не о военных материалах и технике, как в 1942 г. СМИ США построили в начале июля 1943 г. следующую схему убеждения граждан: декабрь 1941 г. – США вступают в войну, а СССР начинает успешное контрнаступление под Москвой; 1942 г. – союзники высаживаются в Северной Африке, а Советский Союз начинает наступление под Сталинградом. Поэтому в рамках данной схемы высадка в