Ольга Косик - Голоса из России. Очерки истории сбора и передачи за границу информации о положении Церкви в СССР. 1920-е – начало 1930-х годов

Совершенно очевидно, что обвинение в контрреволюции есть лишь тот повод, тот фиговый листок, которым воинствующее безбожие, в лице Советского Правительства, пытается прикрыть истинный смысл происходящих гонений. А если обратиться к истории христианской Церкви, то станет очевидным, что такая маскировка религиозных гонений политическими по водами не только не нова, но всегда практиковалась гонителями. Как известно, Сам Божественный Основатель Церкви был гоним и распят за якобы государственные преступления, и в первые века христианства мученики, исповедники – все они преследовались за якобы антиморальные и антигосударственные деяния языческой государственной властью. И надо ли удивляться, что и безбожная Советская власть прибегла, воздвигая гонения на Церковь и веру вообще, к методам давно испытанным в истории всеми гонителями веры, Церкви! И может ли вместе с тем эта политическая маскировка религиозных гонений оставаться неразгаданной и убеждать кого-либо в том, что в СССР нет никаких гонений на веру и есть лишь преследования за политические преступления!

Неужели может найтись кто-нибудь, кто поверит советским басням о контрреволюционных преступлениях Церкви и кто попытается этим самым лишить ее того мученического венца, который возложила на нее история последних лет в СССР?

После смерти Патриарха Тихона 7/IV–1925 г. в управление Церковью, как известно, согласно завещанию Патриарха, признанному русским Епископатом, вступил Митрополит Крутицкий Петр (Полянский). Этот момент характеризовался, с одной стороны, провалом последних надежд на создание Патриаршего «легального» Управления, о котором хлопотал покойный, а с другой стороны, все растущей активностью обновленцев.

В период управления Церковью М[итрополитом] Петром обновленцы, окрыленные смертью Патриарха, стали добиваться соединения с Православной Церковью и вели энергичную подготовку в этом направлении к своему 2-му всероссийскому собору, долженствовавшему состояться в Москве летом 1925 г. Сов[етская] власть, широко поддерживавшая обновленцев, и в данном случае всеми мерами административного воздействия старалась склонить местных православных Епископов на соединение с обновленчеством: упорствующие арестовывались и высылались, колеблющимся сулили всякие блага, при условии перехода их в обновленчество. В атмосфере растущего нажима обновленцев и Сов[етской] власти, под напором репрессий, казалось, создавались колебания и неуверенность в ряде отдельных местностей России. Нужно было твердое и безбоязненное руководство. В этот момент М[итрополит] Петр издал свое послание к Русской Церкви, резко и четко определившее позицию Прав[ославной] Церкви перед лицом грядущих событий как позицию полного непримиримого стояния за истину и отвержения всяких компромиссов как с обновленчеством, так и с поддерживавшей их Сов[етской] властью.

Это послание М[итрополита] Петра, сразу же восстановившее твердый дух в Церкви и обрекшее на полный крах столь долго и тщательно осуществлявшуюся подготовку обновленцев и Правительства, сыграло вместе с тем роковую роль в его личной судьбе. Сов[етская] власть, убедившись, что в его лице Прав[ославная] Церковь имеет неподкупного и бесстрашного вождя, достаточно энергичного и смелого, – стала подготовлять способы для изъятия его от руководства Прав[ославной] Церковью. С этой целью в газетах стали появляться статьи, полные клеветнических инсинуаций против М[итрополита] Петра и его якобы контрреволюц[ионной] деятельности, а затем на обновленческом лже-соборе в Москве знаменитый Введенский огласил заведомо ложный, сфабрикованный в ГПУ документ, якобы разоблачающий связь М[итрополита] Петра с заграницей. Одновременно с этим пред лицом уже прямой и для всех очевидной угрозы ареста – Тучков от имени правительства начал вести с М[итрополитом] Петром переговоры о «легализации», т. е. официальном оформлении Управления Православной Церковью, каковую до сих пор она не имела, находясь на нелегальном положении. Эта «легализация» обещала облегчить бесправное положение Церкви, но требовала принятия М[итрополитом] Петром ряда условий – как то: 1) издания декларации определенного содержания, 2) исключения из ряда Управляющих – неугодных власти Епископов, т. е. устранения их от церк[овной] жизни, 3) осуждения заграничных Епископов и 4) в дальнейшем определенный контакт в деятельности с Правительством в лице Тучкова. За это обещалось официальное оформление Управлений и неприкосновенность тех Епископов, кои будут назначены на Епархии по соглашению с Властью. Предлагая М[итрополиту] Петру свои условия в момент, когда ему угрожала уже личная непосредственная опасность, – Правительство, безусловно, рассчитывало, что, желая сохранить свободу и спасти себя от грядущих испытаний, М[итрополит] Петр пойдет невольно на уступки.

Однако, пренебрегши всеми личными соображениями, М[итрополит] Петр решительно отказался от предложенных ему условий и, в частности, отказался и подписать предложенный Тучковым текст декларации.

Тогда 10/XII–1925 г. у М[итрополита] Петра был произведен ночью обыск, сам же он сперва был арестован на дому, а через два дня переведен во внутреннюю тюрьму на Лубянку при ГПУ. Одновременно с ним была арестована группа проживавших в Москве Иерархов, близких М[итрополиту] Петру и, очевидно, по мнению ГПУ, единого с ним настроения. Это были: Арх[иепископы] Николай Владимирский, Пахомий Черниговский, Прокопий Херсонский, Гурий Иркутский, еп[ископы] Парфений Ананьевский, Дамаскин Глуховский, Тихон Гомельский, Варсонофий Каргопольский и др.

Согласно завещанию, оставленному М[итрополитом] Петром, – в случае его ареста в Управление Церковью должен был вступить в качестве Заместителя Местоблюстителя сперва Митр[ополит] Сергий Нижегородский, затем Митр[ополит] Михаил, Экзарх Украины и, наконец, Арх[иепископ] Иосиф Ростовский (ныне Митр[ополит] Петербургский).

Однако к моменту ареста М[итрополита] Петра ГПУ уже подготовило самочинническую группу Епископов, во главе с Арх[иепископом] Григорием Екатеринбургским и Еп[ископом] Борисом Можайским, каковая, по примеру живой церкви при аресте Патриарха – немедленно же, как только был арестован М[итрополит] Петр, – созвала совещание своих, заранее сговорившихся участников – 9-ти епископов, живших в Москве, объявила, что деятельность М[итрополита] Петра была контрреволюционна и неканонична и что, ввиду его ареста и отсутствия, т[аким] обр[азом], Управления Церковью, – они, собравшиеся 9 Епископов, организуют из себя «Временный Высш[ий] Церк[овный] Совет» и берут в свои руки управление Церковью. Сов[етская] власть, подготовившая через ГПУ выступление этих Епископов, еще, очевидно, тогда, когда М[итрополит] Петр был на свободе, – ныне широко пошла им навстречу – организованный ими «Врем[енный] Высш[ий] Церк[овный] С[овет]» получил немедленное официальное признание, разрешение на печать, канцелярию и, наконец, возможность отпечатать в типографии свое послание и широко распространять их [так в тексте]. Вместе с тем истинный Заместитель М[итрополита] Петра – М[итрополит] Сергий лишен был права выезда из Нижнего Новгорода в Москву и, т[аким] обр[азом], вступления в управление Церковью.