Кирилл Галушко - Украинский национализм: ликбез для русских, или Кто и зачем придумал Украину

В качестве противоположного примера «исторической политики» приведу подготовку к торжественному юбилею побед Петра І в Северной войне. Ощутил я эту подготовку не в России, а в части Союзного государства — Белоруссии (правда, при активном участии российских «товарищей»). На научной конференции по поводу 300-летнего юбилея битвы при Лесной 1708 г. («матери полтавской баталии») все аспекты тогдашних событий излагались в духе Великой отечественной войны, как будто враг еще не покинул советскую землю: шведские агрессоры, вторжение, героическая борьба народных масс. Такое впечатление, что с дьявольской последовательностью раз в сто лет злобный Запад дает России возможность проявить свой неувядаемый патриотизм: то Лжедмитрий, то Карл ХІІ, то Наполеон, то кайзер и фюрер. Не вижу в патриотизме ничего плохого, а в хорошем знании своей истории — уж тем более. Но ведь не был Карл ХІІ «агрессором» — Россия со своими союзниками напала на Швецию; приход шведов в Белоруссию (которая тогда была частью Великого княжества Литовского, союзного Швеции) не было «вторжением», народные массы с одинаковым энтузиазмом сопротивлялись солдатам обоих армий (поскольку они одинаково грабили и бесчинствовали). А потом о чем еще думать, когда вся эта Северная война XVIII в. резюмируется в духе: «а вот теперь [имеется в виду — после Грузинской войны] все поняли, что с нами надо считаться», то понимаешь, что украинские комплексы неполноценности — это еще «детский сад» по сравнению с российскими. Российское общество «воюет» постоянно, — и со шведами, и с поляками, и с французами, и с немцами, и с грузинами (другие времена — другие масштабы. это все происходит прямо сейчас, а не в каком-то там XVIII в. И после этой конференции я переосмыслил свое отношение к украинскому «бардаку»: ведь в Украине события XVIII в. оцениваются историками именно как события XVIII в.; в научных конференциях принимают участие именно ученые, а не «идеологические работники» и «историки в штатском»; тема твоего доклада не вызывает испуга организаторов, если ты отклоняешься от «линии партии»; а слова о том, что «события Северной войны оцениваются в украинском обществе неоднозначно», в Украине, слава Богу, не воспринимаются с удивлением: а как это можно «неоднозначно» что-то воспринимать? Но моя симпатия к украинской «неоднозначности» отнюдь не означает, что все «исторические темы» нужно исключительно пускать на самотек: все нормальные (и вполне демократические) государства понимают, что их настоящее очень сильно зависит от прошлого, и чем лучше люди в этом прошлом ориентируются, тем более адекватными и ответственными гражданами они будут. Спонтанная активность граждан в «исторической области» часто просто глохнет от безнадежности, отсутствия перспективы и хоть какой-то поддержки «сверху». А вообще же украинским политикам желательно прислушаться к тем неприятным прогнозам, которые вполне небезосновательно формулируются учеными, и уж если откровенно слаба компетенция в решении проблем настоящего, то можно хотя бы дать гражданам возможность ощутить ясность в прошлом. Хоть что-то бы полезное сделали.

Если вспомнить, что украинским национализмом в его нынешнем состоянии мы называем все идеологии и движения, которые стараются консолидировать и укрепить Украину, то судьба нашего национализма напрямую связана с судьбой украинского государства. Образованное в 1991 г., оно приближается к своему двадцатилетию в весьма плохоньком состоянии: имея внешние атрибуты суверенной государственности, Украина как гражданская нация еще не обрела более-менее единого и общеприемлемого видения себя в мире, своего прошлого и своего будущего. Нынешний правящий класс, сформированный из советской номенклатуры и полукриминальных кругов 1990-х годов, так и смог выработать практику эффективного государственного менеджмента и достичь консенсуса в вопросе приоритетов развития страны, ограничиваясь реализацией возможностей по «дерибану» ее ресурсов. Подобная безответственность, свойственная всем политическим силам, делает будущее Украины нестабильным и непредсказуемым. Вероятность того, что поколения политической элиты в ближайшее время сменятся — невелика, поскольку младшее поколение политиков своими склонностями и представлениями отнюдь не вызывает оптимизма, — в основном такие же уродцы, как и их «воспитатели». В стране отсутствуют моральные авторитеты и лидеры, способные, опираясь на народное доверие, изменить направление движения страны. Мы движемся во времени, но какое новое качество в результате может обрести Украина? Я попробую изложить некоторые из возможных вариантов развития страны на ближайшее десятилетие. Варианты обычно в футурологии называются «сценариями», назовем и мы их так.

Базовыми интегральными сценариями развития Украины, на наш [71] Сценарии написаны при участии Лидии Смолы и Евгения Магды. взгляд, являются следующие:

• реалистический (инерционный): медленная стагнация;

• пессимистический: коллапс и распад;

• оптимистичный: евроатлантическая фантазия.

До 2020 г. численность населения Украины сократится еще на 4 млн — приблизительно до 42 млн человек, из которых свыше 20 % будут составлять люди старше 65 лет (в 1990 г. их было около 12 %), а доля трудоспособного и наиболее активного населения — в возрасте от 25 до 64 лет — почти 47 % (в любом случае пенсионный возраст будет поднят выше нынешних 55 и 60 лет). Среди них почти половину будет представлять возрастная категория 45–64 года, которая будет формировать когорту следующих пожилых граждан страны — процент последних после 2020 г. станет еще большим. Количество детей до 14 лет будет вдвое меньше сравнительно с 1990. Эти общие показатели, одинаковые для всех сценариев, свидетельствуют о неотвратимом старении народа Украины, которое однозначно будет продолжаться — даже при условиях успешной демографической стратегии. Последняя может лишь замедлить темпы старения.

Социальные обязательства государства будут вынуждать все больше увеличивать налоговое бремя на трудоспособное население, перенося родственные и государственные инвестиции с поддержки молодой генерации и инновационных проектов на содержание пожилых сограждан. Это будет объективным фактором для продолжения популистской экономической политики (правительствами всех партийных ориентаций), которая будет формировать «бюджеты проедания», а не развития, заводя страну в глухой угол экономической стагнации. Рост доли социально зависимого консервативного населения, которое хочет стабильной государственной поддержки, а не каких-либо общественных изменений, существенно будет содействовать популизму власти. С окончанием масштабной приватизации государство останется без источника «легких денег» на социальные расходы. Налоговый прессинг и отсутствие перехода к инновационному развитию будут тормозить формирования малого и среднего бизнеса, будут лишать граждан мотиваций к активной предпринимательской деятельности, не будут создавать условий для возникновения рабочих мест в высокотехнологических и наукоемких сферах. Государственных ресурсов для поддержки и развития последних просто не будет существовать. Утратив остатки собственной инновационности в научной сфере, Украина станет зависимой от иностранных инвестиций и критически зависимой от иностранных технологий.