Михаил Заборов - Папство и крестовые походы

Крепостные в борьбе с крестоносными феодалами. Вилланы, будь то сирийцы, греки или арабы, ненавидели иноземных захватчиков и не раз оказывали им решительное сопротивление. Вся история франкских государств в Сирии и Палестине заполнена постоянной и непрерывной борьбой местного крестьянства против западных господ. О возмущении трудящихся рассказывают, хотя и очень скупо, отрывочно, многие хронисты и писатели XII—XIII вв. — и западные (латинские), и восточные (арабы, сирийцы, армяне).

Из повествования Фульшера Шартрского мы узнаем, что сельское население Иерусалимского королевства поддерживало мусульманские государства Египта и Сирии в их войнах против франков. Нередко поражения крестоносных феодалов в войнах с Египтом или сельджуками служили поводом для крестьянских выступлений.

В 1113 г. после неудачи рыцарей в битве с египтянами у Син аль-Набра крестьяне из области Самарии напали на один из крупных городов Иерусалимского королевства — Набулус и подвергли его опустошению.

В 1125 г. вспыхнуло большое крестьянское восстание в районе Бейрута и Сайды. «Сарацинские земледельцы, — лаконично сообщает Фульшер Шартрский, — не захотели платить податей». Правитель Бейрута Готье I прибегнул к силе, чтобы принудить их к повиновению. На помощь ему пришел иерусалимский король: чтобы обеспечить сеньору Бейрута подчинение непокорных сарацин, была воздвигнута крепость Монт-Главиен, которая должна была послужить опорой и защитой Готье I против восставших крестьян.

В 1131 г. разразилось восстание в графстве Триполи: во время этого восстания был убит сеньор Понтий Триполийский. Об этом упоминает Вильгельм Тирский, а другой историк, продолжавший в XIII в. его хронику, пишет о новом восстании в Триполи — в 1266 г., когда «сельские вилланы ночью перебили франкских рыцарей».

Имеется много данных косвенного порядка, показывающих, какое упорное сопротивление оказывали закрепощенные поселяне своим сеньорам, отказываясь убирать урожай, нападая на феодалов, убивая их. Не случайно в сборнике законов иерусалимского короля Балдуина II предусматриваются специальные меры на случай восстания вилланов против сеньора. Если кто-нибудь из вассалов этого сеньора поддерживает его восставших вилланов [38] Видимо, такие случаи бывали, что объясняется зачастую враждебными отношениями феодалов друг с другом. , то сеньор, говорится в «Установлениях» Балдуина II, имеет право лишить вассала его имущества. В более поздних законодательных памятниках Иерусалимского королевства сеньору предоставлялось право преследовать и силой возвращать беглых вилланов. А побеги вилланов были нередкостью. Подчас беглые вилланы образовывали разбойничьи отряды, которые рыскали по стране, расправляясь с ненавистными франками.

В глазах туземного населения все паломники с Запада были завоевателями: поэтому им чинилось немало препон, особенно со стороны мусульманских крестьян. В 1113 г. Палестину посетил русский игумен Даниил. Многие «святые места», рассказывает он в своих записках, не доступны для тех, «кто в мале хощет пройти», «поганых ради»: «туда бо ходят мнози срацины и разбивают в горах тех и в дебрях страшных». Сам Даниил смог благополучно совершить свое путешествие только потому, что присоединился к дружине короля Балдуина I, отправлявшегося на войну с Дамаском. Князь, пишет он, «приряди мя к отроком своим» и «тако проидохом места та страшная с вои царьскими без страха и без пакости». И добавляет: «А без вои путем тем никто не может пройти».

Характерно, что когда латинские хронисты пишут о сирийцах, они, как правило, изображают их в неблагоприятном свете. Вильгельм Тирский подчеркивает вероломство сирийцев, называя их «хитрыми лисами, лишенными воинственности и храбрости». Такая характеристика (она встречается и у других западных хронистов) вполне понятна: угнетенные крестоносцами вилланы не желали склонять головы перед ними. И мусульмане, и христиане были озлоблены против порядков, установленных завоевателями. Они шли на все, чтобы сделать положение крестоносных баронов и их вассалов невыносимым и рано или поздно принудить тех и других убраться из страны.

Выразительно пишет о настроениях сирийского населения немецкий монах-доминиканец Бурхардт Сионский: «Хотя они и являются христианами, но не дают никакой веры латинянам» (т. е. франкским господам). По рассказу церковного писателя начала XIII в. Якова Витрийского, который жил в Палестине и написал там свою «Иерусалимскую историю», сирийцы передавали сарацинам военные секреты франков. «Они часто, — с плохо скрываемой злобой заявляет он, — просят помощи против христиан у врагов нашей веры и не стыдятся растрачивать во вред христианству силы и средства, которые следовало бы обратить во славу божию против язычников».

Немало ярких свидетельств вражды туземного населения к крестоносным захватчикам можно найти в замечательном памятнике арабской литературы XII в. — «Книге назидания» арабского писателя Усамы ибн Мункыза (1095—1188). В одной из глав он рассказывает, например, что когда к деревенским жителям близ Акки (в латинской транскрипции — Акра) добирался мусульманин, вырвавшийся из франкского плена, — «они прятали его» и «доставляли в области ислама», т. е. помогали уйти к своим.

В другом месте Усама сообщает об одном юноше-мусульманине, которого он встретил в Набулусе: «Его мать была выдана замуж за франка и убила своего мужа. Ее сын заманивал хитростью франкских паломников и убивал их». Из рассказов этого арабского писателя видно, насколько велика была ненависть крестьян к франкским сеньорам: крестьяне не останавливались даже перед тем, чтобы при случае вступать в схватку с рыцарями, будучи почти безоружными. Однажды к родственнику писателя явился какой-то крестьянин из местности аль-Джиср. Он держал руку под платьем, и на вопрос: «Что с твоей рукой?» — ответил так: «Я схватился с одним франком, но у меня не было ни доспехов, ни меча. Я опрокинул франка и так ударил его в лицо, покрытое стальным забралом, что ошеломил его. Тогда я взял его же меч и убил его им». Тот же писатель сообщает о случае жестокой расправы, которую учинили франки над крестьянином, заподозренном в том, что он привел мусульманских разбойников в Деревню около Набулуса. Этот старик-крестьянин пытался бежать, но тогда, по повелению короля Фулька V, схватили его детей. Чтобы спасти семью, крестьянин пошел на крайнее средство. Он вернулся и сказал королю: «Будь ко мне справедлив и позволь мне сразиться с тем, кто сказал про меня, что я привел разбойников в деревню». И король приказал владельцу разграбленной деревни: «Приведи кого-нибудь, кто сразится с ним». Затем Усама описывает издевательский поединок, устроенный в наказание заподозренного, которого заставили биться с неким кузнецом из этой деревни. «Виконт, правитель города, пришел на место битвы и дал каждому из сражавшихся палку и щит, а народ встал вокруг них, и они бросились друг на друга... Они бились до того яростно, что стали похожи на окровавленные столбы». Судебный поединок, инсценированный иерусалимским королем явно для устрашения крестьян, завершился убийством крестьянина, которого подозревали в сношениях с разбойниками, после чего «на шею старика сейчас же набросили веревку, потащили его и повесили». Свой рассказ Усама заключает негодующим восклицанием: «Вот пример законов и суда франков, да проклянет их Аллах!».