Михаил Заборов - Папство и крестовые походы

Крестьянство в государствах крестоносцев. Основную массу трудящихся в этих государствах составляло крестьянство. Частью его, совершенно, впрочем, ничтожной, были те европейские хлеборобы, которым удалось добраться до «святой земли». На первых порах кое-кто из них добился некоторого улучшения своего положения. Вскоре, однако, сеньоры стали отнимать у них льготы, которыми те пользовались первоначально, вводить все новые и новые повинности. Только недолговечность существования самих крестоносных государств спасла франкских крестьян от полного закрепощения.

Крестьяне-франки составляли незначительное меньшинство среди пестрого по своему национальному составу туземного населения. Здесь жили греки, армяне, сирийцы, арабы, евреи и другие народности. Все они говорили на разных языках, имели различные религиозные верования. Арабы исповедовали ислам, сирийцы, греки, армяне были христианами: одни — последователями греко-православного направления, другие — грегорианами, третьи — несторианами, четвертые — маронитами и т. д. Как мы видели, крестоносцы отправились в поход под тем предлогом, что нужно освободить единоверцев от ига «неверных». Все эти громкие слова были отброшены в сторону, как только новые господа укрепились на завоеванных землях. И мусульмане и христиане, — среди тех и других до нашествия крестоносцев еще оставались свободные, независимые землепашцы, — были превращены в крепостных сеньоров-пришельцев, которые уничтожили последние остатки личной свободы земледельческого населения покоренных областей. При этом материальное и правовое положение трудолюбивых земледельцев и скотоводов, виноградарей и садоводов Сирии и Палестины, независимо от того, были бы они мусульманами или христианами, оказалось совершенно одинаковым: они должны были работать на новых господ-франков не меньше, а больше, чем на прежних — византийцев, арабов, сельджуков. К тому же сельские и городские труженики-христиане, которые раньше свободно исповедовали свою веру, теперь встретились с нетерпимостью церковников, пытавшихся обратить «еретиков» в католичество.

Масса арабского населения деревень и городов была истреблена крестоносцами в процессе самого завоевания. Часть мусульман — земледельцев и ремесленников — бежала, покинув насиженные места. Многие же из оставшихся в живых и попавших в плен к крестоносцам были проданы завоевателями в рабство. Фульшер Шартрский рассказывает, например, что крестоносцы, захватив Кесарию, пощадили мало мужчин: те из них, кому была сохранена жизнь, а также женщины, красивые и уродливые, были проданы и должны были «вертеть мельничные жернова». В больших городах существовали даже рынки рабов: в Акре венецианские купцы покупали раба за один безант (конь стоил в три раза дороже!). Приобретали рабов и церковные учреждения. Таким образом франкское завоевание сопровождалось обращением в рабство большого числа сарацин.

Уже в первые годы после основания крестоносных государств избиения рабов и насилия над ними стали настолько распространенным явлением, что церковному собору в Набулусе в 1120 г. пришлось вынести специальное постановление о наказании виновных в издевательствах. Это постановление было принято, конечно, не из сострадания католических прелатов к рабам, а из страха перед возможным возмущением с их стороны. Опасения эти не были безосновательными: недаром завоеватели установили такой порядок, что раб, убивший христианина, подлежал повешению, а рабыня, как о том повествует тот же Фульшер Шартрский, — сожжению. Иногда отдельным рабам удавалось освободиться от цепей рабства, перейдя в христианскую веру. Они становились вольноотпущенниками-либертинами. Но либертин вовсе не являлся вполне свободным человеком. Достаточно ему было оскорбить своего вчерашнего хозяина — и он, как это предусматривали законы Иерусалимского королевства, вновь превращался в раба.

Ненамного лучшими по сравнению с рабскими были условия жизни вилланов (этим словом в государствах крестоносцев обозначались крепостные, термин «серв» на Востоке не употреблялся).

Вилланы подвергались жестокой эксплуатации и притеснениям. Их земля рассматривалась как собственность завоевателей, самих вилланов прикрепляли к земельным участкам, вместе с которыми (а иногда и отдельно) их и продавали, и покупали.

Крепостные были обременены многообразными повинностями — в пользу своих сеньоров и налогами — в пользу государства. Правда, барщина в крестоносных государствах, за редкими исключениями, не получила распространения. Франкские сеньоры предпочитали взимать оброк с крестьян, прикрепленных к своим наделам, чем требовать от них работы на господской земле. Барщинная повинность практиковалась довольно широко только там, где феодалы владели плантациями сахарного тростника: например, во владениях иерусалимских королей крестьяне должны были отрабатывать на господской земле от четырех до шести дней в месяц. В остальных случаях барщинные работы ограничивались несколькими днями в году.

Зато всей тяжестью ложились на плечи вилланов натуральные оброки и прочие платежи. В большинстве своем подобные взносы, хотя и под другими названиями, деревня платила и прежним господам. Однако тяжесть повинностей, взимавшихся пришлыми сеньорами, усугублялась тем, что размер этих повинностей не был постоянным и зависел от произвола господина. Лаконичные, но достаточно выразительные сведения о величине вилланских повинностей сохранил в своем описании порядков Иерусалимского королевства мусульманский путешественник Ибн Джубайр, посетивший государство франков в 1184 г. По его данным, сеньоры взимали со своих крепостных от одной трети до половины урожая. Господину шла также определенная часть сбора с фруктовых деревьев, олив, нередко — половина сбора винограда.

Существовали и различные государственные налоги: налог с фруктовых деревьев, всевозможные пошлины — за провоз продуктов на городские рынки и другие. В частности, весьма обременительным для трудового населения явилось западное нововведение — талья, или поголовный налог.

К тому же все это крепостное население было совершенно бесправным, причем западные сеньоры в своем отношении к населению подвластных областей не делали различия по религиозным признакам. С христианами обращались не лучше, чем с мусульманами. Недаром один арабский писатель XII в., рассказывая о правлении в Антиохии князя Боэмунда II (1126—1131), пишет, что «народ перенес от этого дьявола Ибн Маймуна (т. е. Боэмунда) великие бедствия».

Все это лишний раз показывает, какова была действительная цена лозунга освобождения «братьев по вере», выдвигавшегося ранее организаторами крестового похода: крестоносцы лишь надели на местных крестьян новое ярмо.