И. Линниченко - Малорусскій вопросъ и автономія Малороссіи (старая орфография)

Національный антагонизмъ пытались у насъ насадить преимущестенно въ 60-хъ годахъ, и не малую роль въ этомъ дѣлѣ сыграло польское возстаніе, когда польская шляхта сочиняла малорусскія пѣсни, а Богданы Залѣсскіе, поляки до мозга костей, сочиняли надгробные плачи, вродѣ «Ужъ більше літъ двісті, якъ козакъ въ неволи», и въ золотой грамотѣ обѣщали каждому польско-украинскому патріоту, павшему за Рѣчь Посполитую, по земельному надѣлу, немногимъ однако превышавшему извѣстный нищенскій надѣлъ положенія объ освобожденіи крестьянъ. Въ 60–70 годахъ интеллигенція украинофильская пренаивно мечтала показать рожки Москвѣ, но Чигиринское возстаніе было поднято не во имя отдѣльности Малороссіи — для народа понятія отвлеченнаго, а такой же золотой грамотой, надѣлявшей населеніе землей, а въ крошечномъ украинофильскомъ кружкѣ 40 годовъ — Кирилломееодійскомъ Обществѣ — всѣ славяне призывались къ федераціи подъ гегемоніей Великороссіи.

Чувство отчужденія и вражды къ Великороссіи не могло воспитаться въ отношеніи малороссовъ еще потому, что великороссы въ отношеніи малороссовъ вовсе не были привиллегированнымъ сословіемъ. Малорусскія вольности очень скоро по присоединеніи Малороссіи стали фикціей, или привиллегіей одной старшины, умѣвшей эксплоатировать населеніе не хуже московскихъ воеводъ и намѣстниковъ. Число посполитыхъ росло прогрессивно за счетъ казаковъ, а казацкія земли составили latifundia урядовыхъ. Демократическій строй Малороссіи существовалъ лишь среди Запорожья — буйнаго военнаго товарищества, немыслимаго въ культурномъ государствѣ. Населеніе не разъ обращалось за защитой къ московскому правительству, и перемѣна въ областномъ устройствѣ Малороссіи вызывала искреннее огорченіе только среди старшины, безконтрольно хозяйничавшей въ странѣ. Но и старшина не осталась безъ утѣшенія — она вошла въ составъ русскаго дворянства, сохранила свои latifundia и владѣпіе крѣпостными. Скоро и здѣсь, и тамъ, было одно и то же — дворянство съ правами по жалованной грамотѣ, и безгласное крѣпостное населеніе.

Въ имущественныхъ и служебныхъ правахъ не было разницы между малороссами и великороссами — никому изъ нихъ не было лучше. Администрація обѣихъ частей была одинакова и съ, тѣми же качествами. Языкъ администраціи сталъ русскимъ, но репрессіи по отношенію къ малорусскому языку начались значительно позже, съ появленіемъ, такъ называемаго, украинофильства, значеніе котораго несомнѣнно было слишкомъ раздуто подъ вліяніемъ ряда польскихъ возстаніи. Мысли объ отдѣленіи Малороссіи, питавшіяся и поддерживаемыя. польскими событіями, существовали лишь среди ограниченнаго кружка малорусской интеллигеціи, а первое украинофильство было скорѣе политической партіей во вкусѣ декабристовъ. И будь наше правительство болѣе дальновидно, менѣе трусливо, сліяніе двухъ крупныхъ вѣтвей русскаго народа въ одну націю произошло бы давно, и малороссъ сталъ бы именоваться русскимъ, не только по религіи (какъ теперь въ Галичинѣ), по въ качествѣ члена одного государства.

Тридцать лѣтъ тому назадъ О. О. Миллеръ закончилъ свою блестящую рѣчь о великорусскихъ былинахъ (Тр. III. А. С. II. 306) слѣдующими словами: «былины и думы— это двѣ вѣтви, выросшія неодновременно и не въ одинаковый срокъ на одномъ и томъ же деревѣ, томъ великомъ деревѣ, подъ широкой сѣнью котораго, по свидѣтельству нашихъ лѣтописей, одинаково склонялись главой князья и народъ. Имя этому дереву земля свято-русская, наша общая государыня матушка».

800 лѣтъ тому назадъ, когда Русь была разбита на множество отдѣльныхъ княжествъ — государствъ, созданныхъ на почвѣ Полянъ, Древлянъ, Бужанъ, Кривичей, Сѣверяпъ, когда полянинъ бралъ па щитъ сѣверянскій городъ, а галичанинъ призывалъ на полянина шелудиваго Боняка, и старый лѣтописецъ-монахъ, и предшественникъ Пушкина, геніальный пѣвецъ-дружинникъ, сложившій единственную въ своемъ родѣ поэтическую пѣснь о походѣ на половцевъ, горячо призывали всѣхъ — князей и народъ, пострадать за общее дѣло — за русскую землю — 800 лѣтъ тому назадъ это чувство общности происхожденія, общности задачъ, общей страды — несмотря на родовые и семейные счеты, было живо и сильно. Кіевскій князь Святославъ, не многимъ отличавшійся отъ атамана военной дружины не хочетъ посрамить земли русской, Владиміръ Мономахъ собираетъ князей — помыслити о русской землѣ, а Сѣверскій князь Игорь, зайдя вглубь степей, съ грустью оборачивается назадъ— «о, русская земля, уже за шоломоыъ еси»; а вѣдь и эти старые князья, эти монахи и дружинники были Поляне и Сѣверяне, т. е., по теперешнему Малороссы-украинцы. Они видѣли родную разруху, они призывали къ единенію, они предвидѣли гибель Руси отъ нашего неумѣнія сплотиться для общаго дѣла, нашего эгоизма.

Что станетъ въ будущемъ— выдѣлится ли Малороссія въ автономную единицу, создастся ли отдѣльное малорусское государство и своя малорусская культура, отличная отъ общерусской культуры, въ которой до сихъ поръ малороссы участвовали наравнѣ съ великороссами, и поставили рядомъ съ Пушкинымъ — Гоголя — малоросса по происхожденію, русскаго по духу, и мірового писателя по значенію — все это вопросы гадательные — а до сихъ поръ историки въ точности своихъ предсказаній будущаго не уступали астрологамъ. Но не станемъ нашихъ чаяній и надеждъ, разнообразныхъ у каждаго, переносить въ прошлое. Историкъ пусть остается историкомъ, sine ira et studio познающимъ настоящее путемъ изученія прошлаго.

Мы имѣемъ теперь передъ собою болѣе важныя, неотложныя задачи, чѣмъ возобновленіе старыхъ счетовъ полянъ и древлянъ съ вятичами и радимичами. Станомъ сначала людьми, затѣмъ русскими, а потомъ уже — если найдемъ нужнымъ — великороссами, малороссами, бѣлоруссами — и тогда только рѣшимъ общенароднымъ плебисцитомъ — продолжать ли намъ жить вмѣстѣ для одной общей цѣли — или полюбовно размежеваться.

Каждый понимаетъ патріотизмъ по своему. И я повторю вмѣстѣ съ Лермонтовымъ:

(Переводъ Висковатова съ перевода Беденштедта).

Исторія великороссовъ, малороссовъ, бѣлоруссовъ — только мѣстныя провинціальныя исторіи, но рядомъ СЪ ними и надъ ними всегда будетъ существовать исторія общерусская, въ отношеніи которой всѣ эти исторіи — только части большія пли меньшія.

Раздоромъ такъ было слабо всегда славянство — и неужели тысячелѣтіе исторической жизни не сдѣлало насъ умнѣе?