Лев Исаков - Русская война: дилемма Кутузова-Сталина

Последним мастерским аккордом было осуществление Наполеоном огневого окаймления Курганной батареи сосредоточенным поражением из 160 орудий с севера, запада, юго-запада, создавшее неслыханную плотность накрытия площадной цели артиллерией и обеспечившего успех 3-й атаки и захват этого пункта, что собственно стало последним достижением французов. К 15 часам, когда русские в свою очередь осуществили массирование огневых средств наряду с людскими и сосредоточили 300 орудий при 10-тысячной боевой массе у Семеновского оврага против 200 орудий при 25-тысячной, и 192 орудия в центре против 160 у французов, наступление последних безнадежно выдыхается, меньше тактические плотности русских строев при возникшем огневом превосходстве становятся равноценными перенасыщенным французским; последние активные действия французской стороны – налеты конницы на каре гвардейской пехоты левого фланга собственно уже бессмысленны, это не боевые действия, а их завершающие судороги, какое-то объяснение им можно видеть только в стремлении преодолеть на большой скорости зону сплошного поражения русской артиллерией (400–100 метров).

Говоря в целом, следует признать, что найденное Наполеоном решение предусматривало только временный выход из положения, оно не связывало в своем развитии действий русского Главнокомандующего и по истечению обозримого срока утрачивало свою значимость, как только русская сторона произведет собственную перегруппировку людских и огневых средств, либо иным способом реализует незадействованность своего правого фланга; проводимое же не вполне осознанно, «на ощупь», т. е. с запозданием, в картине развития, что должно было служить уроком-наставлением и русской стороне, и при неучёте скрытых факторов русской позиции, оно могло бы и вообще не иметь особых последствий, если бы не просчеты Багратиона, обратившегося преимущественно к «ударному бою» и пехотным поддержкам.

Можно полагать два основания, повлиявшие на выбор такого образа боевых действий:

– общее недоверие к обороне как способу войны, типичное для военачальников ударно-наступательного стиля, приученных своей практикой к тому, что она «все равно сломается» и потому в случае ее необходимости для себя традиционно изобретающих «суррогатные» формы «активной обороны», преимущественно малоудачные, если нет большого пространства для маневра, что характерно например в 1941-44 гг. Для Н.Ф. Ватутина и как результат навлекло неблагоприятные последствия на руководимые им войска в начале Курской битвы в 1943 г.;

– П. И. Багратион яростно утверждал и утверждался в «неизбывногенеральном», всепоглощающем смысле предстоящего сражения, веру в конечную победу переносил на Бородинский бой – то, что отсюда пойдет «гон», а потому остановился на организации сражения, наиболее удобной для перехода от обороны к общему наступлению, не понимая, и не желая понимать Кутузова и принудительно навязывая ему свое представление о роли Бородино, виде и характере последующей компании, припирая к стенке выбором бескомпромиссно-смертельной схватки-дуэли, задающей уже и общую надрывно-эсхатологическую картину действий Русских Армий.

Свое умозрение он начинает понимать как единственно должное для всей армии, что допустимо только ГЛАВНОКОМАНДУЮЩЕМУ, и после ранения свое извинение М.Б. Барклаю-де-Толли за несправедливые нападки и подозрения, переданное запиской через адъютанта он завершает словами УБЫВАЮЩЕГО ГЛАВНОКОМАНДУЮЩЕГО своему ВОСПРЕЕМНИКУ «Теперь спасение Армии зависит только от ВАС».

Увы, НАСТОЯЩЕГО ГЛАВНОКОМАНДУЮЩЕГО АРМИЙ РОССИЙСКИХ, при многолетнем знакомстве с ним он понимал так же плохо как и Неприятель – НАВЯЗЫВАТЬ ЧТО-ЛИБО КУТУЗОВУ ПОСЛЕ АУСТЕРЛИЦА, ЭТО РЕЗАТЬ ВОДУ НОЖОМ…

Жаль 2-ю Армию…

В отечественной историографии установилась любопытная традиция выделять круг неприкасаемых полководцев-суворовцев, и все происходящее вокруг них сопоставлять с ними в случае успеха, или с привходящими обстоятельствами в случае неудач, и так как «Кутузов» и «Багратион» на положении 1-го и 2-го учеников включены в этот круг, то если 2-й требует подмоги у 1-го в 8 часов, и она на расстоянии 4–5 км приходит к 12, то виноваты дороги, и как-то забывается, что наша напасть двояка – там есть и «дураки»!

Тактическая плотность, созданная на участке Багратиона (13 тыс. войска на 1 км фронта) была достаточной для длительной обороны позиции, и Кутузов обеспокоился за свой левый фланг только получив крайне поразившее его известие, что Тучков раскрыт и подвергся атаке, о «стачке 3-х генералов» (русская генеральская свобода = самовольству) 2-а из которых погибли в тот же день, он так и не узнал едва ли не до 1813 года (свидетельство Щербины) и справедливо усматривая положение Багратиона по наличным силам прочным, именно к его левому флангу, не к Багратиону, а к Тучкову начинает крупные переброски войск, кроме очевидных забот о флангах какие-то свои замыслы заставляли его отделить туда перед боем лучшие после гвардии дивизии линейной пехоты (Строганова и Коновницына), потом поддержать их корпусом Багговута, и наконец, посылкой 3-х полков гвардии (Измайловского, Литовского, Финляндского), ставших опять левее «багратионовского фронта». Только отчаянное обращение герцога А. Вюртембергского, посланного на замену раненому Багратиону убедило его в невероятном, в относительно простых тактических условиях Багратион дал себя разбить, не потрудившись в них даже вчитаться. – … Не сады Нови, не кручи Паникса, не хляби Аустерлица… Поляна – что с нее взять! Уж мы пойдем ломить стеною…! – (Наполеоновская оценка – Багратион храбр, но глуп!) – после чего назначает сюда вместо герцога более значительного в его глазах Дохтурова, которому особо и давно доверял, например определив руководить обходом Мортье под Кремсом в 1805 году, в начале Бородинского дела державшего Центр дуги, ключ всей позиции, и перевод с которого последний вероятно немало ослабил, как уход начальника «с заботливостью дельного человека искавшего толику смысла в сумятице местного боя» (Ф. Глинка), и может быть косвенно привел к падению Курганской батареи, обстановку в районе которой приняли новые люди – ведь в финале 3-й атаки, когда оседлавшие батарею французы висели на волоске, русский контр-удар сорвался из-за того, что куда-то подевалась 1-я кирасирская дивизия Депрерадовича, в чем нервно и сбивчиво оправдывается Барклай (потерял-с!), что было совершенно невозможно при Дохтурове – а также обращается к неприятной реальности, левый фланг потрясен и надламывается…

…Известно, что в это время – около 12 часов дня – Кутузов единственный раз на продолжительный срок оставил оставил свой командный пункт у Татариново и выехал к позициям в район Горок, где поднявшись на холм, погрузился в глубокую задумчивость, не прерываемую даже зачастившими гранатами с французской стороны, заметившей появление блестящей офицерской кавалькады – что он увидел отсюда?