Лев Успенский - За семью печатями

А что можно сказать про другие племена древнего мира? Нам хорошо известно, что происходило на берегах Нила и в Месопотамии, у Киммерийского Босфора или на островах Архипелага две или три тысячи лет назад. А что представляла собою в эти времена Средняя Азия? Пустоту, сплошное «белое пятно». Мы ничего не знаем о ней. Почему не знаем? Потому, что еще не узнали, руки не дошли? Нет, потому, что там и узнавать нечего, уверяют нас. Там жили неисторические народы, которые ничего не создали. Даки и савроматы, аримаспы и массагеты, киммерийцы и гирканцы — много их бродило некогда по просторам двух континентов, а что осталось от них, кроме причудливо звучащих имен? Ровно ничего: это были народы второго сорта, неспособные создавать и вершить судьбы человечества. Их удел — подчинение другим, и их потомки наследуют ту же участь.

Возьмите, к примеру, тот самый Аму-Дарьинский клад, о котором только что шла речь. Говорят, он найден в самом сердце этого «белого пятна» — где-то за железными воротами цивилизованного мира, у диких подножий Гирканского хребта. Что это может значить? Как попали туда все эти прекрасные золотые вещи? Их изготовляли на месте? Исключено! Там не было и не могло быть столь высокой культуры. Очевидно, их, непонятно с какой целью и зачем, кто-то привез туда со стороны, эти сделанные скульпторами Персии, граверами Мидии, златокузнецами Эллады драгоценные и изящные безделушки; привез, конечно, для самого себя, не для тамошних же грубых дикарей! И если свет цивилизации и падал как-то во мрак здешнего невежества, брезжил тут, на задворках мира, — то был отраженный, заимствованный свет.

Taк думали историки недавнего прошлого, так думают они за рубежом и сейчас. Таких взглядов придерживался и известный уже нам Дальтон.

Советские историки не согласились с ними. С нашей точки зрения, нельзя делить народы на первосортные и второсортные, как нельзя делить школьников на тупиц и отличников от рождения. Нелепо думать, что все племена, обитавшие на Востоке, были испокон веков хуже своих западных соседей. Нельзя объяснять пустоты на нашей исторической карте неполноценностью людей, обитавших в этих местах: причина в недостаточности наших знаний. Мы не знаем ни истории, ни культурного наследия тамошних племен, но, спрашивается, много ли сделано, чтобы узнать обо всем этом?

Где был найден клад древнего Оксуса? [26] Оксус — древнеримское название Аму-Дарьи. В Кобадианском оазисе Таджикистана. До этих мест, по свидетельству великих писателей прошлого, простиралась некогда малоизвестная им страна Бактрия. Рядом лежали другие, столь же загадочные государства — Согд, Хорезм. Мы немного знаем об их прошлом, нам не ведомо, каких ступеней достигла их цивилизация. Но еще раз: мы не знаем — это одно, а «этого не было» — совсем другое.

Если вещи знаменитого клада найдены в Кобадиане, очень возможно, культура Бактрии была куда выше, чем ее представляют себе до сих пор. И уж во всяком случае, если даже все эти предметы привезены откуда-то, то не зря, а потому, что тут на месте создалась уже потребность иметь их у себя. Однако тот, кто способен сегодня любоваться чужой драгоценностью, завтра захочет изготовить себе свою.

Из всего этого один вывод: прямая обязанность науки внести ясность в спорный вопрос. Историки навряд ли смогут решить его: об этой части мира сохранилось слишком мало письменных свидетельств. А раз так — в дело должны вступить археологи, вступить энергично и без промедления. Во-первых, вопрос очень важен для нас: на месте древних Бактрии, Согдианы, Хорезма сейчас лежат республики нашей страны — Узбекистан, Таджикистан, Туркмения; история этих государств — их собственная история. Во-вторых, она же является составным звеном истории всего древнего Востока, а там, о каком народе ни заговори, натыкаешься на столь же спорные и неясные проблемы. Наконец археологические работы обещают многое: мы не знаем, конечно, где именно и что именно находили семьдесят лет назад жители Кобадианского оазиса, но все, что ими добыто, найдено в среднеазиатской земле. Так кто же может предвидеть, сколько тайного и удивительного скрывает она и сегодня в своих горячих недрах?

Вопрос встал так, и на разрешение его с некоторых пор были двинуты большие силы.

В 1946 году в южный Таджикистан выехали сразу два отряда Таджикской экспедиции. Один, под начальством А.М. Беленицкого, направился на юго-восток республики, другой, которым руководил М.М. Дьяконов, — в ее юго-западную часть, где расположено сердце республики, знаменитая Гиссарская долина.

В том году из Москвы и Ленинграда, из Ашхабада и Ташкента тронулось в путь много археологов. Не одинаковые условия работы ожидали их: они ехали на различно подготовленную почву. Одно дело — земли древнего Хорезма: там к этому времени под главенством С.П. Толстова была уже проделана огромная работа. Страна хорезмшахов воочию поднималась из пелены песков, и хотя замечательно интересная книга начальника экспедиции, принесшая ей громкую славу, еще не вышла в свет, девятилетний труд «хорезмийцев» живо обсуждался людьми науки. Много лет проработал в Семиречье А.Н. Бернштам. Планомерные раскопки велись и в других местах.

Таджикистан был в этом смысле мало исследован, хотя и здесь все время шли, то прерываясь, то вновь начинаясь, интересные изыскания. Достаточно упомянуть работы А.А. Фреймана на горе Муг, возле Пенджикента, открывшие миру замок восточного князя и тесно связанные с поразительной находкой — целого архива документов VIII века. Можно сказать и об извлеченном из речных вод у Термеза великолепном Айртамском фризе, первый фрагмент которого случайно нашли пограничники, а остальные части были добыты М.Е. Массоном. Тем не менее в целом территорию этой республики предстояло еще археологически изучить.

Удивительная страна, необыкновенный народ, сложнейшая, во многом еще неясная история!

Границы Таджикистана включают в себя земли двух древних стран: Бактрии и Согда. Его население, судя по всему, ведет свой род от тех самых храбрецов, которых, если верить Геродоту, Кир Персидский боялся не меньше, чем египтян и вавилонян, а двести лет спустя величайший воин древности Александр покорил только с великим трудом.

В каждом имени племени, в каждом названии места слышны здесь отзвуки старых преданий и легенд. Скажете ли вы «Кей-Кобад» или «Тахти-Кобад», назовете ли имя «Кобадиан» — перед вами замелькают образы «Шахнаме», великой эпической поэмы Персии. Попытаетесь разобраться в слове «таджик» — и уйдете во времена, когда сюда принесло ислам арабское племя Тай, когда слова «тайик», «тайский» стали равнозначны словам «мусульманин», «мусульманский», а потом получили смысл племенного имени. Такие вещи случаются. И у нас на Руси когда-то слово «христианин» превратилось в другое — «крестьянин».