Дмитрий Безьев - Украина и Речь Посполитая в первой половине XVII в.

В 1597, 1598, 1646 годах в Шар город ской волости Подольского воеводства, принадлежащей Замойскому, упоминаются шляхтичи, держащие села на условиях военной службы своему сюзорену, владельцу этой волости» [132].

«В 1582 году князь Михаил Чарторыйский в своих владениях имел земян, державших имения “то него самого и его предков”. Под 1590 годом известны земяне, владевшие церковной землей киевского митрополита Михаила Рогозы по его грамоте с условием выполнения с них “боярской конной службы”» [133].

«Еще больше было бояр; многие из них не являлись шляхтичами. В 1572 году холмский каштелян Николай Лысаковский пожаловал своему слуге, по-видимому, нешляхетному, Карпу Вакуличу дворище в с. Вербе Владимирского повета Волынского воеводства с условием выполнения боярской службы» [134].

«Бояре были у владельцев больших и малых. У князя Януша Острожского в 300 селах – 526 бояр, которые на войну ездят либо “делают услуги”, и 180 бояр путных.

У Чаплича Шпановского в его селах, расположенных возле г. Ровного, было в 1582–1583 годах в Шпанове – 15, Шуповке – 5 бояр» [135].

«Кроме этих вооруженных сил, разбросанных по отдельным имениям, крупные феодалы располагали отрядами иноземцев, главным образом из татар. <���…> Князь Константин Острожский имел отряды татар в Остроге и Староконстантинове. В Староконстантинове татары жили в предместье города отдельной улицей, никаких повинностей, кроме военной, не несли и составляли отдельную хоругвь. <���…> Использовал их в своей “домашней войне” как “рыцарских людей” даже мелкий феодал» [136].

«В 1620 году князь Януш Острожский располагал отрядом в 992 человека, набранным из бояр: 216 стрелков, 156 лесных стрелков, 400 гайдуков, 40 гусар, 180 “пятигорцев”» [137].

Магнаты в качестве своих резиденций и опорных пунктов использовали многочисленные замки, укрепления принадлежащих им городов, а также и королевские города, в которых они занимали административные должности старост. Например, у А. И. Барановича читаем: «Опорными пунктами для вооруженных сил феодалов служили замки со складами боеприпасов и артиллерией. В цейхгаузе Староконстантиновского замка, например, в 1603 году находилось: 5 орудий (два медных и три железных), 17 пищалей, неисправная кулеврина, две бочки пороха, ружейные заряды, “огненные пули” (приправленные смолой), кожаные ведра для пороха и др. В 1621 году в этом замке было семь орудий, две кулеврины, 24 пищали, 320 ружей, 6 бочонков пуль к пищалям, 53 бочонка пороха. В 1636 году, кроме орудий, в цейхгаузе имелись: две длинные кулеврины, 24 пищали, 306 ружей. В цейхгаузе был каменный бастион для пороха, в нем 31 бочонок пороха, один бочонок материала, необходимого для отливки пуль» [138].

Король Речи Посполитой в это же время располагал гвардией в 1 500 человек и командой жолнеров, именуемую «венграми», которая выполняла функцию полиции в радиусе одной мили от местопребывания священной персоны монарха. Королю подчинялась и армия, так называемое «Кварцяное» войско. Оно состояло из подразделений наемников (как правило, пехоты) из немцев и «посполитого рушения», то есть дворянского ополчения. Армия могла собираться только по решению сейма, который и ассигновывал на ее сбор и наем соответствующую сумму денег. Кроме того, подразделения посполитого рушения непосредственно собирались в воеводствах и подчинялись соответствующим воеводам и каштелянам, то есть представителям магнатерии. Таким образом, в мирное время король вооруженными силами практически не располагал.

Располагая такими значительными военными силами, феодалы Речи Посполитой производили периодически «наезды» на имения соседей. А магнаты вообще вели «приватные войны». Примеры таких наездов даны, например, у А. И. Барановича, книгу которого я уже неоднократно цитировал выше.

«В 1605 г. Филон, сын Александра Воронина, со своими Трояновскими и шумскими подданными “наехал” на расположенные возле г. Житомира села Михалкову Поляну и Соколов; села эти он разрушил, крестьян разогнал и ограбил: забрал у них лошадей, волов, рогатый скот и пр. В 1609 г. шеститысячный отряд князей Ружинских напал на г. Черемошную: город и замок были сожжены, многие жители убиты, несколько человек уведены в плен. В 1614 г. возный встретил в селе Дзвинячей крестьянина села Гриневец Кременецкого повета и спросил его, почему село Гриневцы опустело. Тот ответил, что наехали на село бояре, стрельцы и подданные из села Залисец (отряд князя Михаила Вишневецкого), “нас самих и жен наших избивали, убивали, имущество наше побрали, а нас выгнали прочь”. В 1622 г. Ян Пац “наехал” на село Окно Луцкого повета со шляхтой Черторыйского и Владимирецкого Ключей, с боярами и стрельцами. Слуги владельца с. Окно пытались преградить им дорогу, но были разбиты. Отряд сжег село, ограбил крестьян и четырех из них повесил. Крестьяне разбежались, долго прятались в лесу. Летом 1643 г. владелец Коростышева и Студеной воды, Людвиг Олизар Волчкевич, напал на соседнее село Минийки с четырехтысячным вооруженным отрядом. В то время как часть этого отряда топтала хлеба, другая – стреляя, с криком ворвалась в село. Крестьяне бежали. Всадники догоняли убегавших, били, срывали с них одежду, а затем ринулись в крестьянские дворы грабить имущество, увели несколько человек с собой. Во время набега они растоптали лошадьми крестьянского ребенка и сожгли крестьянский двор. Население городов и сел не выдерживало этих “домашних войн” и разбегалось. В 1588 г. опустевшим стоял г. Свинохи Владимирского повета Волынского воеводства: население города – “христиане и евреи” разбежались из-за частых “наездов” феодала Яна Жоравницкого. В 1620 г. феодалы Владимирского повета Юрий и Василий Мелешки Микулинские с отрядом в 200 человек “наехали” на Торчинскую и Садовую волости Луцкого католического епископа; в течение четырех дней они грабили, избивали и мучили крестьян этих волостей. От грабежей из Торчинской и Садовой волостей ушло 69 крестьян. <���…> Всего после “наезда” упомянутых феодалов из этих сел ушло около 4 % крестьян. На Украине на протяжении второй половины XVI и первой половины XVII века такие наезды совершались тысячи раз» [139].

Надо заметить, что феодалы (про магнатов и говорить нечего) чувствовали себя на Украине в первой половине XVII века столь уверенно, что не боялись посягать и на королевские имения. Так, например, существует следующее свидетельство этого (одно из многих): «1640 г. апреля 8 (нов., ст. 18). – Жалоба крестьян королевской деревни Перегинск на трембовльского старосту Г. Балабана, захватившего крестьянский скот, хлеб, деньги и другое имущество, с приложением реестра убытков» [140].

Документ этот с перечнем убытков занимает 2,5 страницы текста. Приведем только начало и конец его: