Дмитрий Безьев - Украина и Речь Посполитая в первой половине XVII в.

Подводя, наконец, итог, делаем вывод, что Речь Посполитая в первой половине XVII в. была еще типично феодальным государством с жестким сословным делением общества, крайне разобщенная территориально. Она, в указанный период времени, даже близко не подошла к развитию капиталистических отношений. Единый рынок в ней так и не сложился, чему препятствовало исключительное доминирование шляхты в политической и экономической жизни страны в ущерб всем другим сословиям. Центральная власть в этом государстве была крайне слаба, правительства как такового не было, так как его полномочия были крайне невелики. Сейм, ввиду существовавшей тогда его организации, был практически мало работоспособен. Страну раздирали постоянные внутренние конфликты (приватные войны между магнатами, шляхетские наезды, казацкие восстания на Украине, рейды разбойников и т. д.). Лучше всех обстановку в стране описал основоположник польской поэзии М. Рей:

Тема, надо сказать, в политическом смысле животрепещущая, хотя разговор пойдет о XVII в. Дело в том, что до известных событий 1917 г. речь о малороссийском народе или, тем более, об украинском народе как о самостоятельной этнической единице в Российской империи идти не могла. Официально такого народа не существовало. Существовала только ветвь единого русского народа, населяющая Юго-Западную часть единого Древнерусского государства – Малороссию. Связано это с политической доктриной Московского государства (позже Российской империи), которая гласила, что Московское православное царство должно объединять все земли и все население, входившие некогда в Древнерусское государство, в котором был единый славяно-русский народ. Государственная доктрина эта довлела и над отечественной исторической и этнографической науками. Выражаясь словами П. Н. Милюкова, «политика в данном случае победила научные стремления». Хотя дискуссия по малороссийскому вопросу периодически возникала в научном сообществе во второй половине XIX – начале XX вв., происходило это тогда, когда власти начинали в очередной раз «либеральничать».

Примером идеологически выверенного научного трактата, в котором общность Восточно-славянских народов описывается «как надо», является «Киевский Синопсис» Иннокентия Гизеля 1674 г., прослуживший учебником Отечественной истории почти 100 лет, до учебника Ломоносова. В пятой главе под названием «О народе русском, или свойственнее российском, и о наречии, или названии его» читаем: «Русские или паче Российские народы тыижде суть Славяне. Единаго бо естества, отца сваего Афета, и тогожде языка. Ибо яко Славяне от славных делес своих искони Славенское имя себе приобретоша, тако по времени от россеяния по многим странам племени своего, РОССЕЯНЫ, а потом РОССЫ прозвашася. Неции близ мимошеших времен скадоваху Россов от городка Русы, недалече Великаго Новгорода лежаща; иные от реки Роси; друзии от русых волосов, с яковыми и ныне везде много суть Руси. Но паче всех тех подобий достовернее и приличнее от розсеяния своего Россы имя то от древних времен себе стяжаша. <���…> Тако все древний Летописцы Греческие, Российский, Римскии Польский свидетельствуют; наипаче и Божественное Писание от пророчества Иезекиилева в главе 39. Имя тое приличнее изъявляет, нарицающе Князя Рос, Мосох и прочая. И тако Россы от россеяния своего прозвашася, а от Славянов именем точию разнствуют; по роду же своему едино суть, и яко един и тойжде народ Славенский, нарицается Славеноросский или Славноросский» [145]. Далее, в восьмой главе, читаем: «Мосох, шестой сын Афетов, внук Ноев, <���…> той бо Мосох по потопе лета 131. Шедши от Вавилона с племенем своим, абие в Азии и Европе над брегами Понтскаго или Чернаго моря народы Мосховитов от своего имени осади, и оттуду умножшуся народу, поступая день от дне в полунощный страны за Черное море, над Доном и Волгою реками, и над езером или отногою морского Меотис, идеже Дон впадает, в полях широко селеньми своими распросранишася, по свойству истолкованию имени отца своего Мосоха. <���…> И тако от Мосоха, праотца Славеноросскийскаго, по наследию его, не токмо Москва народ великий, но и вся Русь или Россия вышереченная произыде, аще в неких странах мало что в словесах и применися, обаче единым Славенским языком глаголют» [146]. И далее, в пятьдесят восьмой главе, читаем: «И тако от тых посланников венчан бысть Владимир Мономах венцем Царским; с Иоанном же Царем Греческим мир и любовь в вечные роды им. И отселе Великий Князь Владимир Мономах Царь Российский нарицашеся, и по нем наследники его, от них же все то достояние Царское, милостию Божиего, и доныне при великих Государех Царех и Великих Князех Московских и всея России Самодержцах достойно и праведно содержится» [147]. Таким образом, из приведенных выше цитат следует, что «Мосховиты» происходящие от Мосоха имеют приоритет перед всеми остальными славянами, живущими в рассеянии, именно московские государи являются приемниками князей Киевских, а через них и самого Мосоха. Следовательно, именно вокруг них должны объединиться все говорящие на славянских языках.

«Именно “Синопсис” лежит у истоков Русского Исторического нарратива. В. И. Татищев прямо указывал на “Синопсис” как на один из источников своих взглядов. “Дух “Синопсиса” царит и в нашей историографии XVIII века, определяет вкусы читателей, служит исходною точкой для большинства исследователей, вызывает протесты со стороны наиболее серьезных из них – одним словом, служит как бы основным фоном, на котором совершается развитие исторической науки прошлого столетия, – писал П. Н. Милюков. – Хотя отношение к “Синопсису” как историческому сочинению со временем становилось все более критическим, те элементы его схемы, которые относятся к единству Великой и Малой Руси, можно найти у всех авторов “Историй России” – от Н. М. Карамзина до С. М. Соловьева и В. О. Ключевского”» [148]. «Вообще культура, известная нам сегодня под названием русской, была в XVIII и первой половине XIX века плодом совместного творчества элит русской и украинской, если позволительно воспользоваться понятиями более позднего времени применительно к той эпохе, а вернее все же будет сказать великорусской и малорусской. Именно с этим совместным наследием пришлось потом бороться украинским националистам. В том числе М. Грушевскому, много сил отдавшему критике традиционной схемы русской истории, для популяризации которой так много сделал “Синопсис”» [149].