Джузеппе Боффа - История Советского Союза: Том 2. От Отечественной войны до положения второй мировой державы. Сталин и Хрущев. 1941 — 1964 гг.

Истоки кризиса, охватившего деревню, необходимо искать в той реформе сельского хозяйства, которая была проведена гораздо ранее рассматриваемого периода. До самого конца 40-х гг. колхозы по своей организации оставались точно такими, какими они были созданы в ходе коллективизации. Каждый из них объединял крестьян одного села. Масштабы производства, таким образом, зависели от размера /316/ населенного пункта, и хозяйства были очень часто мелкими[46]. Весной 1950 г. было решено их укрепить путем слияния нескольких колхозов в один. Причины носили прежде всего технический характер: большая протяженность полей обещала повышение эффективности использования техники[47]. Были и другие соображения: в укрупненных колхозах было легче использовать квалифицированных специалистов; упрощалась работа МТС, которые вели дела с меньшим числом клиентов, так как рост хозяйств шел за счет поглощения более крепкими колхозами слабых; это должно было привести к общему подъему уровня производства и благосостояния колхозников. Многие из этих расчетов оказались ошибочными.

Реформа эта проводилась так же, как и любая массовая кампания в СССР: сверху была спущена директива, местные власти приступили к проведению ее в жизнь, не слишком задумываясь над ее методами и последствиями. В течение двух лет число колхозов сократилось более чем вдвое: с 252 тыс. до 91 тыс. Новые хозяйства были значительно крупнее своих предшественников: они включали по нескольку деревень, в среднем в каждом хозяйстве было объединено по 220 семей, тогда как ранее это число составляло 80; в распоряжении каждого колхоза находилось в среднем более 4 тыс. га сельскохозяйственных угодий[48].

Сама быстрота проведения всей этой операции демонстрирует, насколько безразлично было для высших властей мнение самих крестьян о происходящем. Были ли они настроены в пользу реорганизации, против нее или оставались безучастными — это существенно не влияло на принимаемые решения. Поскольку же в остальном, государственная сельскохозяйственная политика не менялась, то организационная перестройка не принесла хозяйствам никаких выгод. Тем не менее, эта реформа имела заметные последствия для жизни сельского хозяйства, и не только потому, что она полностью изменила организационную структуру колхозов, но и в силу того, что порожденная ею новая действительность во многом определила характер будущих решений. Инициатива проведения реорганизации принадлежала Московской области, где во главе партийной организации стоял тогда малоизвестный деятель, о котором предстоит еще много писать, — Хрущев[49].

Ценой жертв, понесенных сельским хозяйством, а в несколько меньшей степени и другими сферами экономики, СССР совершил в послевоенные годы рывок в развитии своей индустрии. В 1952 г. в стране производилось: 34,4 млн. т стали — в сравнении с 18 млн. т в 1940 г.; 300 млн. т угля — в сравнении с 165; 47 млн. т нефти — в сравнении с 31; 14 млн. т цемента — в сравнении с 5,6; 119 млрд. кВт/ч электроэнергии — в сравнении с 48[50]. Советский Союз оказался в состоянии выполнить грандиозные технические /317/ проекты, воздвигнуть электростанции на Волге и на сибирской реке Ангаре, соорудить канал Волга — Дон, открытый для эксплуатации в 1952 г. Колоссальные капиталовложения, направленные в приоритетные отрасли производства, начали приносить плоды. Как всегда, Сталин объявил абсолютное преобладание интересов развития тяжелой промышленности «законом» развития социализма, действующим во все времена и в любом месте, а вовсе не чрезвычайным требованием жизни, вытекающим из драматического внутреннего и международного положения страны.

Еще и сегодня невозможно подсчитать точно, какой ущерб развитию страны нанесен был наращиванием военной мощи, которая была необходима для того, чтобы дать отпор Америке, каково было конкретное влияние этого процесса на образование экономических диспропорций. В наши дни советские историки признают, что бремя это было весьма тяжелым[51]. Но никто не называет ни точных цифр, ни даже порядка этих величин. Расходы на оборону, указанные в бюджетах государства, не дают об этих затратах реального представления, так как они не говорят ничего о том, какая часть промышленного производства была прямо или косвенно направлена на удовлетворение потребностей вооруженных сил. Они удовлетворялись в первую очередь. Это относится как к экономике, так и к научным исследованиям. Научный потенциал страны вырос в послевоенные годы в той же, если не в большей, степени, что и промышленный, при этом первое место постоянно занимали исследования военного назначения.

Благодаря концентрации своих усилий СССР добился заметных результатов в тех областях, которые имели решающее значение для исхода дуэли с Соединенными Штатами, при этом успех пришел гораздо раньше, чем этого ожидали противники. Наиболее важным достижением, имевшим самые значительные последствия, было создание атомной бомбы. Работая в гораздо более трудных условиях, чем их американские коллеги, имея меньше технических и производственных возможностей, советские ученые добились в декабре 1946 г. осуществления первой цепной реакции, в следующем году они пустили в эксплуатацию первый ядерный реактор; это позволило Молотову в ноябре 1947 г. заявить, что секрета атомной бомбы более не существует[52]. Через два года, летом 1949 г., было произведено первое испытание ядерного оружия; американцы зарегистрировали рост радиации в атмосфере и объявили о случившемся раньше, чем это сделало Советское правительство. Одновременно в 1947 г. в СССР был произведен запуск первой радиоуправляемой ракеты[53]. Быстрые успехи, достигнутые в деле создания нового оружия, не означали, что промышленность СССР или его научно-технический потенциал вышли на уровень, сравнимый с американским. Разрыв оставался значительным. Однако Москва показала, как надо использовать ограниченные ресурсы, сосредоточив их в решающей области ради достижения намеченной цели, чтобы добиться в производстве /318/ вооружений результатов, не уступающих результатам противника.

Не один десяток промышленных предприятий и исследовательских институтов работал в обстановке абсолютной секретности над проектами нового оружия; они были часто изолированы даже друг от друга, и их сотрудники могли просто не знать о конечной цели своей работы. Правила секретности распространялись не только на эту особую область — они пронизывали всю общественную жизнь, принимая характер навязчивой идеи. Указ, опубликованный в июне 1947 г., запрещал разглашение каких-либо сведений, касающихся в той или иной форме вопросов обороны, экономической жизни, всех видов научно-технических исследований, а также любой другой темы, если она объявлялась «закрытой» правительственными органами. За нарушение этих правил, сознательное или невольное, были предусмотрены суровые меры наказания; к ним приравнивалась даже простая утрата документации; дела такого рода рассматривались военными трибуналами. Запрещалась публикация каких-либо статистических данных. Показатели, которые позволяют нам теперь анализировать ход экономического развития и диспропорции в народном хозяйстве, стали доступными для публичного изучения лишь многие годы спустя. Практически все объявлялось секретным, даже самая элементарная информация. О катастрофическом землетрясении, которое в 1948 г. уничтожило Ашхабад, столицу республики Туркменистан, в Средней Азии, не было, например, опубликовано никаких официальных сведений, хотя подземные толчки были зарегистрированы и за рубежом[54].