Вадим Россман - В поисках четвертого Рима. Российские дебаты о переносе столицы

Приведем развернутую цитату из Юровицкого, иллюстрирующую его интерес к военному удержанию территорий и подчеркивающую предполагаемую роль новой столицы в деле разрешения потенциальных международных конфликтов:

Дальний Восток есть наиболее тревожное место, в котором и необходим постоянный присмотр. Без такого присмотра в течение кратчайшего срока он будет колонизирован китайцами и может наступить такой момент, когда большая часть жителей Дальнего Востока даже и знать не будет русский язык, а тогда проведение референдума по вопросу об отделении его от России и присоединении к Китаю станет делом техники. Не исключен и более горячий вариант по типу чеченского, путем вооруженного мятежа. И если армия не смогла усмирить Чечню, то усмирить весь дальний Восток будет вообще невозможно. Предотвратить китайскую колонизацию Дальнего Востока, японскую – Курил и Сахалина возможно только переносом столицы России на Дальний Восток… Одновременно отпадет и разговор о возможности уступок Японии Курильских островов. Ведь эти острова становятся, фактически, рекреационной зоной правящей элиты страны и очевидно, что отдавать их просто никак нельзя [Юровицкий, 2008].

Пикантной деталью здесь является то, что новую столицу Юровицкий остроумно предлагает назвать Владимироградом, «чтобы отдать дань всем тем Владимирам, которые внесли свой вклад в величие России» [Юровицкий, 2005: 67], видимо рассчитывая на благосклонность современного российского политического руководства.

К этим же идеям тесно примыкает романтическая идея столицы на Курильских островах, сформулированная группой «Нация Свободы» [Вельтман, 2012]. В этом предложении также нагнетается милитаристкая героика и подчеркивается важность широкого геополитического жеста: «Новую столицу защитят не пространства ровной земли (что такое несколько тысяч километров для межконтинентальной ракеты?), а мощная ПРО, обновленный и усиленный Тихоокеанский флот, батальоны морской пехоты, авиаполки и вертолетные эскадрильи корабельного базирования. И миллионы граждан новой России, которые почувствуют себя не обитателями захолустья, но соучастниками великой национальной экспансии – Натиска на Восток» [Там же].

Идея переноса столицы России в Киев предполагает смену всего формата империи и переориентацию его на запад и на славянское единство. Примером такой позиции может служить развернутая статья политолога Андрея Окары, который озабочен перспективами новой интеграции России и Украины [Окара, 2000]. Проект национального государства кажется Окаре слишком мелким и никудышним в условиях глобального мира, где национальные государства больше не могут играть никакой роли. Поэтому ему кажется крайне важным вернуться к мессианской идентичности и имперской перспективе для украинцев и русских. Но на этот раз проект новой империи должен осуществляться без излишней русификации и централизации, которые были характерны для прежних совместных русско-украинских имперских проектов, петербургского и советского. Киев должен стать новой столицей империи как «срединная земля» восточных евразийских территорий, а также по праву первородства как город с акцентом на жреческом аспекте общей идентичности. В посылах своих публицистических статей Окара явно имеет в виду важную роль Киева как Нового Иерусалима [33].

В царствования Александра I, Александра II и Николая II существовали достаточно серьезные планы переноса столицы Российской империи в Киев, которым не суждено было сбыться. Не исключено, подобный шаг мог бы кардинальным образом повлиять на всю отечественную историю. Похожим образом судьбу СССР мог изменить перенос из Москвы в Киев патриаршего престола – удачной в символическом отношении датой могло бы стать празднование 1000-летие христианства на Руси. Однако и этот шанс был упущен: СССР просуществовал после юбилея немногим более трех лет [Окара, 2000].

Кандидатура Киева в качестве столицы России предлагалась также несколькими другими политиками и учеными, в основном российскими (например, такую позицию когда-то высказывал директор института проблем глобализации Михаил Делягин, который с тех пор сменил свои предпочтения). В 2010 году Евгений Федоров, депутат Госдумы от «Единой России» и глава комитета по экономической политике и предпринимательству, выступил с неожиданной инициативой об обьединении трех славянских республик на основе общей столицы в Киеве, даже разослав депутутам украинского парламента соответствующее письмо. Предложение нашло поддержку немногих членов Рады, хотя соответствующие идеи высказывались и на Украине.

Альтернативный план, предполагающий отказ от старой столицы в пользу столицы в Украине, озвучил московский краевед и историк Москвы Рустам Рахматуллин. Его кандидатом на эту роль стал Севастополь. Только в контексте восстановления союза всех славян, считает он, можно говорить о переносе столицы из святой Москвы. Союз с Украиной играл бы центральную роль в этом славянском союзе. Севастополь, бывший русский город, оказавшийся на территории Украины, в названии которого Рахматуллин прочитывает религиозную анаграмму ( всесвят ), мог бы спаять славянское единство [Рахматуллин, 2011].

Интересно отметить, что практически все имперские проекты основываются на представлениях о кольце врагов, окружающих Россию, и мотивированы прежде всего военно-стратегическими соображениями. Европа и Запад в целом, как правило, мыслятся авторами этих проектов как чуждые и враждебные России цивилизации. Главная задача этих проектов – предотвратить дальнейшую дезинтеграцию империи или предложить новые основания и координаты для расширения имперского строительства. Если идеология евразийства служит идейной скрепой для обьединения пространства, предоставляя доказательства его культурного, языкового и ментального единства, то новая столица должна стать его физической и политической скрепой .

Выбор города в восточной части страны среди прочего подается как не слишком дружественный географический жест в отношении стран Европы и как утверждение неевропейской культурной идентичности России. Переезд столицы на новое место описывается как своего рода рассерженный хлопок московской дверью, уходящей из Европы России. В противоположность этому, члены следующей группы, которую мы обсудим, в гораздо большей степени озабочены проблематикой экономического развития территорий и освоения огромных российских просторов.

В отличие от первой группы авторов, которые видят в переезде столицы в Южную Сибирь инструмент укрепления или изменения формата империи, сторонники концепций точек роста более сосредоточены на вопросах экономического развития территорий. Также в противоположность авторам из предыдущей группы, которые акцентировали элементы ксенофобии и синофобии, для сторонников точек роста более характерно подчеркнутое уважение к странам АТС и АСЕАН. Главным образом они озабочены экономическими вопросами и региональными дисбалансами, часто справедливо усматривая в них опасность политических расколов, видя в переносе столицы в Сибирь одну из форм преодоления дисбаланса в нынешней территориальной структуре хозяйства и расселения страны.