Валерий Вьюгин - Конец институций культуры двадцатых годов в Ленинграде

Обрисовывая в конце 1933 года «политическую физиономию» (формулировка напоминает о цензурном прошлом Н. А. Энгеля) издательства «Время», его новое руководство назвало этот год в работе издательства «до известной степени переломным в отношении переводной литературы»:

Продолжая печатать полное собрание сочинений Р. Роллана (в первую очередь — только что законченные автором заключительные части романа «Очарованная душа», захватывающие уже новейшую современность) и покончив с изданием Цвейга, Издательство стало ориентироваться на социальный роман: — Л. Кладель, участник Парижской Коммуны, роман «И.Н.Ц.И.», Л. Муссинак — французский писатель, коммунист — роман «Очертя голову», большой многотомный роман Жюля Ромена «Люди доброй воли», несколько романов левых германских писателей (Г. Фаллада, А. Зегерс, Келлерман и пр.), сочинения которых сжигаются сейчас фашистами.

С другой стороны Издательство ведет большую работу над выпуском собрания сочинений нескольких крупнейших западных писателей, имеющих крупное общественное значение и являющихся вместе с тем яркими революционерами в области художественного слова. Эти авторы: — Стендаль (первый очередной том, впервые появляющийся в русском переводе, выйдет в сентябре), Марсель Пруст (первый том с предисловием А. В. Луначарского выйдет в октябре) и Андре Жид, заявивший в последнее время о своем горячем сочувствии Советскому Союзу (очередной том его сочинений сейчас печатается и выйдет в августе. Предисловие к собранию его сочинений будет также дано А. В. Луначарским).

«Переломность» заключалась прежде всего в расширении репертуара издаваемых книг. После периода 1930–1931 годов, когда деятельность издательства ограничивалась собраниями сочинений Цвейга и Роллана, а рецензий на иностранные книжные новинки не писалось, в плане 1932 года появились новые собрания сочинений (Стендаля, Генри Джеймса, А. Барбюса), обширная социально-революционная серия из книг иностранных авторов, старых и новых; в 1933 году к ним добавились собрания сочинения М. Пруста и А. Жида, несколько новых отдельных произведений современных французских и немецких авторов, с которыми издательство стремилось вступить в личные отношения для авторизации изданий; в 1934 году, накануне закрытия, в программе «Времени» появились новые замыслы: серия «Россика» (мемуары иностранцев о России), новые переводы европейской классики, антология переводов французской поэзии Бенедикта Лившица «От романтиков до сюрреалистов».

И. А. Шомракова называет «прогрессивным поворотом» это обращение «Времени» в последние годы своего существования к выпуску «новых произведений прогрессивных писателей, преимущественно немецких и французских» (Альберта Даудистеля, Жюля Ромена, Леона Муссинака, Роже Мартен дю Гара, Андре Мальро, Поля Низана, Анны Зегерс, Курта Клебера и др.), планам выпуска собраний сочинений Стендаля, М. Пруста и А. Жида и «библиотеки социально-революционных романов», и считает, что они произошли под «несомненным влиянием А. М. Горького и А. В. Луначарского» [775]. Для подтверждения слов о влиянии Горького монтаж из его откликов 1925–1927 годов на только что вышедшие тогда во «Времени» книги приводится в статье И. А. Шомраковой после сообщения о «прогрессивном» повороте издательства в области переводной литературы, который представлен романами, вышедшими в основном в 1933–1934 годах:

Постепенно, к концу 1927 г. характер издаваемой литературы меняется. По-прежнему издательство выпускает новинки зарубежной литературы, но это уже новые произведения прогрессивных писателей, преимущественно немецких и французских. «Время» выпускает роман Г. Фаллады, первый том избранных сочинений Б. Келлермана, сатирический роман А. Даудистеля «Закрыто по случаю траура», романы Ж. Ромэна и Л. Муссинака, первые части многотомной эпопеи Роже Мартен дю Гара «Семья Тибо», а позднее, в 1934 г., его же книгу-памфлет «Старая Франция». В планах издательства произведения А. Зегерс («Спутники»), Т. Манна «Волшебная гора», А. Барбюса, Сент-Экзюпери («Ночной полет») и др. «Время» предпринимает выпуск собраний сочинений крупнейших западных писателей: Стендаля, М. Пруста и А. Жида, заявившего в то время о своих симпатиях к Советскому Союзу. В утверждении этого нового направления, в эволюции, проделанной издательством, большую роль сыграл М. Горький, очень внимательно относившийся к работе «Времени» [776].

Из названных изданий «Времени» только одно (роман Даудистеля) вышло в 1927 году, остальные увидели свет, а также обсуждались и/или готовились в издательстве, но не вышли, в 1933–1934 годах, то есть в совершенно иную эпоху его существования, никак не затронутую влиянием Горького (переписка с которым к 1929 году стала со стороны издательства односторонней, а с 1932-го прекратилась совершенно). Конечно, формулировка И. А. Шомраковой о роли Горького корректна и говорит о косвенном, дидактическом влиянии Горького на произошедшую впоследствии эволюцию программы издательства — но все же ни один из названных авторов в переписке Горького со «Временем» даже не упоминался (кроме Мартен дю Тара — один раз, между делом и в отрицательном смысле [777]). Этот анахронизм легко превращается в прямо ложную картину прошлого, о чем свидетельствует краткая энциклопедическая заметка об издательстве «Время», где эта не существовавшая в реальности причинно-следственная связь между влиянием Горького и выпущенными «Временем» в 1930-е годы книгами представлена как действительно бывшая: «По рекомендации М. Горького „Время“ приступило к выпуску произведений современных зарубежных писателей — А. Зегерс, А. Барбюса, P.M. дю Гара, Г. Фаллады и др.» [778]. Аналогичное утверждение о «несомненном» влиянии другой относительно крупной литературной фигуры — А. В. Луначарского — на «прогрессивный» поворот издательства: «Внимание издательства к произведениям социальной проблематики особенно усилилось в 1931–1933 гг., когда председателем Редакционного Совета был А. В. Луначарский. Он просматривал планы работы издательства, внося в них свои коррективы <���…>. Под несомненным влиянием А. М. Горького и А. В. Луначарского составлялся редакционный план на 1932 г., в котором главное место было отведено серии „Библиотека социальных романов“» [779], — также оказывается совершенно не соответствующим действительности. В подтверждение слов о «несомненном» влиянии Луначарского в статье Шомраковой цитируется письмо Луначарского «Времени» из Венеции от 12 сентября 1931 года — как показывает просмотр архива, единственное, написанное им издательству в бытность председателем его редсовета (с 4 мая 1931 года до скоропостижной смерти бывшего Наркома просвещения в Ментоне 26 декабря 1933 года; практически весь этот период Луначарский находился за границей) — в котором тот, получив для одобрения уже составленный издательством план на 1932 год, ни словом не упоминает о социально-революционной серии, которая шла в письме к нему «Времени» первым пунктом. В энциклопедической заметке о «Времени» это единственное письмо Луначарского пересказывается уже так, будто тот многократно наставлял издательство: «Луначарский вносил коррективы в план работы издательства, советовал, что именно издавать из классической литературы и современных авторов, рекомендовал к изданию произведения, наиболее социально значимые и отличающиеся высокими художественными достоинствами» [780]. Чем же, если исключить не существовавшее в реальности «непосредственное влияние» Горького и Луначарского, объясняется «прогрессивная» переориентация издательства?