Леонард Гендлин - Исповедь любовницы Сталина

— Товарищ Горький, почему вы такой сердобольный? — гневно, почти зло проговорил Сталин. — Раньше вы обращались с бесконечными просьбами к товарищу Ленину, морочили голову товарищу Дзержинскому, надоедали Луначарскому! Вы всегда за кого-то хлопочете, вам до всего есть дело. Человек вы пожилой, пора, наконец, остепениться.

— И. В., простите великодушно, это моя последняя просьба. Благодарю за прием, больше я к вам не приду. Если понадоблюсь, телефон мой у вас имеется.

Все ощутили страшную неловкость. Из-под пенсне Молотов просверлил писателя стеклянными, полупустыми глазами. Сильно заикаясь, он сказал:

— Уважаемый А. М., по просьбе И. В. я с карандашом в руках прочитал «Повесть непогашенной луны». Товарищ Сталин абсолютно прав, это же самый настоящий пасквиль!

Мы не можем иначе оценить художественное произведение, в котором умышленно искажается святое и непоколебимое значение Великой Октябрьской Социалистической революции. Работники кино Москвы и Ленинграда осаждают ЦК ВКП(б) и Совнарком с предложением экранизировать надуманные романы, повести и даже рассказы пресловутого Пильняка.

— А. М., а вам лично нравится повесть Пильняка, о которой только что говорил товарищ Молотов? — спросил писателя Сталин.

Горький, который на протяжении десятилетий оставался властителем дум миллионов людей, ответил с присущей ему прямотой:

— Пильняк — настоящий писатель, он — незаурядное явление в русской литературе. С ответственностью заявляю: он безоговорочно предан Советской власти.

— То, что вы нам сказали, мы примем к сведению. — Горький явно раздражал Сталина. — Какие у вас имеются к нам вопросы?

— Я себя не очень хорошо чувствую, врачи настоятельно советуют переменить климат. Они рекомендуют Италию, юг Франции, Швейцарию.

Сталин его перебил:

— А. М., мы, конечно, можем вас отпустить на лечение, но вы нужны России. Рабочий класс и крестьянство не могут обойтись без вас. Мы готовы создать вам любые условия на Кавказе, в Крыму, Подмосковье, одним словом, везде, где захотите постоянно поселиться.

А. Н. Толстой продолжал энергично уничтожать обильную еду и питье. Горький вторично поднялся:

— Пора домой, стараюсь по возможности соблюдать режим.

— Товарищ Горький, — проговорил мягко И. В., — подумайте над вопросом, который интересует Советское государство. Октябрьская революция испугала многих русских интеллигентов: ученых, писателей, музыкантов, артистов, художников, композиторов. Суровое время откинуло их за кордон, но они и там остались русскими людьми. Подготовьте, пожалуйста, письмо-обращение в редакцию газеты «Известия». Мы уверены, что эмигранты в своем большинстве прислушаются к вашему голосу. Их возвращению на родину мы не станем чинить препятствий, всех обеспечим квартирами, работой, за творческие успехи наградим орденами и денежными премиями. В. И. Ленин совершил непоправимую ошибку, что разрешил им выехать.

Горький сконфузился, на него было жалко смотреть, он заторопился:

— Прошу вас от такой просьбы меня уволить. Товарищ Сталин, человек я беспартийный и вашим псаломщиком никогда не буду.

— И. В. высказал просьбу советского правительства, — сказал Ворошилов.

Микоян из объемистого заграничного портфеля вынул две книги и с назойливым упрямством опять стал просить у Горького автограф.

— Великодушно извините, но я нынче не в настроении, как-нибудь в другой раз.

Горький неловко поклонился и направился к выходу. Наступила длительная пауза. Насытившись, А. Толстой ехидно проговорил:

— Если позволите, у меня имеется пикантнейший сюрпризец!

— Чем вы нас можете удивить? — спросил Сталин.

— Мне приходилось встречаться с писателем Чуковским.

И. В., поморщившись, сказал:

— Это который сочинил глупые стихи про говорящего крокодила?

— Совершенно верно! Товарищ Сталин, я потрясен вашей феноменальной памятью! Вы замечательный знаток русской и мировой литературы.

Сталин улыбнулся:

— Так что вы нам хотели рассказать?

— Корней Иванович встречался с Горьким, в моем архиве сохранился набросок его литературного этюда.

— Пойдемте в гостиную, — предложил Сталин, — нам туда принесут кофе, чай, вино.

Когда все расселись, Толстой начал читать: «Как хотите, — писал Чуковский в 1906 году, — а я не верю в его биографию. Сын мастерового? Босяк? Исходил Россию пешком? Не верю. По-моему, Горький — сын консисторского чиновника, он окончил Харьковский университет и теперь состоит ну хотя бы кандидатом на судебные должности. И до сих пор живет при родителях и в восемь часов пьет чай с молоком и бутербродами, в час завтракает, а в семь обедает. От спиртных напитком воздерживается: вредно. По воскресным дням посещает кинематограф. Ежедневно ходит в церковь. И такая аккуратная жизнь натурально отражается на его творениях…»

А. Н. Толстой победоносным взглядом оглядел присутствующих. Он был уверен, что его будут шумно благодарить. Сталин, вращая белками глаз, зло сказал:

— Товарищ Толстой, вы кого-нибудь уважаете? Нас потом тоже под разным соусом станете высмеивать?

А. Н. покраснел, ему явно было не по себе.

— И. В., я люблю вас больше, чем родного отца!

— Любить меня не надо, я не женщина. Требуется уважение и преданность общему делу. До свидания, товарищ Толстой, мы вас больше не задерживаем. Встретимся, когда будет написана книга.

— Вы дадите мне возможность с вами побеседовать? — униженно спросил Толстой.

— Для этой цели мы выделили вам в помощь товарища Ворошилова и в придачу товарища Буденного.

От табачного дыма закружилась голова. Я устала от бесконечных споров и длительных разговоров. Сталин заметил мое недомогание. Из маленькой фляжки он налил в стакан немного мутноватой жидкости.

— Выпейте залпом, запейте стаканом крепкого чая с коньяком и заешьте ломтиком лимона. Засекаю время, ровно через пять минут ваша мигрень пройдет.

И. В. оказался прав, головная боль моментально прошла.

— Сегодня, Верочка, — заметил Сталин, — ты вела себя хорошо, будь такой" всегда, иди ко мне! Скажи, тебе со мной хорошо? Я никому не задавал таких вопросов, даже покойницам-женам. Почему воды в рот набрала? Как поживает твой благоверный супруг?

— У нас две квартиры. У него своя жизнь, у меня — своя. Бывает, что я его не вижу по несколько дней, чаще всего мы встречаемся в театральном буфете.

— Мчедлидзе-Южный — человек необузданных страстей и неуравновешенного темперамента. Ему безразлично, с какой женщиной провести ночь.

— И. В., мы же с вами договорились не теребить старые раны.

— Какая вам разница, вы же с ним не живете? В общем, согласен, не стоит копаться в дерьме.

Сталин выпил стакан подогретого вина, закурил неизменную трубку, на плечи накинул теплый, на байке, халат, на ноги обул войлочные туфли.