Чарльз Хьюмана - Инь-Ян. Китайское искусство любви

Во вторую стражу [68] Время с 9 до 11 часов вечера. , через два часа после того, как она улеглась в постель, дверь дважды скрипнула, открывшись и закрывшись.

— Это ты, мой преследователь? — прошептала Благоуханная Яшма.

— Это твой раб, — ответил тот.

Боясь, как бы он не споткнулся в незнакомом помещении и не наделал шума, она вылезла из постели и провела его по комнате. Но как только они разделись и улеглись рядом. Благоуханная Яшма, сказала:

— О твоей мощной дубинке говорят все женщины нашею двора. Я должна просить тебя в благодарность за милость, которую я тебе оказала, быть очень аккуратным. По крайней мере до тех пор, пока я не приспособлюсь.

— Такое грубое создание, как я, вряд ли доставит хоть малейшее неудобство нежному и ароматному телу моей, госпожи. Вы можете положиться на меня, я буду мягок, как шелест ивовых веток при легком ветерке.

Но как только он взгромоздился па нее, а она направила его к самому порогу Нефритовых Врат, садовник решил, что она проявляет робость лишь из кокетства, а на самом деле хочет, чтобы он был с ней резким. Как только она убрала сдерживавшую его руку, он сделал пару пробных мягких толчков, а затем устремился вперед. Женщина под ним среагировала мгновенно, но это была, не та страсть, на которую он рассчитывал.

— Ты, грубиян! Сума сошел, что ли! — слова ее прерывались вздохами и вскриками. — Ты что, думаешь ты бык в стаде коров!

Ее сопротивление было слишком непритворным, чтобы в нем усомниться, и Честный Чуань заколебался, стоит ли ему продолжать движения в этом Яшмовом Павильоне весьма ограниченных размеров. Он понял, что ведет себя как животное.

— Пожалуйста, прости меня, драгоценная госпожа, — воскликнул он, — Я никогда раньше не обивался с женщиной, обладающей такими совершенствами, как же я могу не уподобиться человеку, выпившему зараз пять кувшинов гуандунского вина! Я обещаю впредь быть вдвое мягче и втрое осторожнее.

— Мой муж размерами весьма, невелик, но даже ему бывает трудно.

— Не бойтесь, драгоценная госпожа. Всего лишь три месяца назад я впервые улегся со своей невестой — девственницей, я буду вести себя с вами так же, как с ней.

Он сдержал обещание. Как только гигантское Мужское Острие освободили из плена, он принялся легко доигрывать в Долину Удовольствий, временами стучась в Ворота, но не пытаясь вторгнуться во Внутренние Покои. Вскоре потоки блаженной сущности заструились из множества потайных источников и, наводнив долину, волшебным образом преобразили ее. С этими потоками вряд ли бы сравнились даже разливы Хуанхэ и Янцзы, и вот Честный Чуань обнаружил, что его уже несет по течению.

Первой проявила нетерпение Благоуханная Яшма.

— Когда же твой «посланник» будет вручать верительные грамоты во дворце?

— Мой «посол» словно корабль, ждущий прилива, о драгоценная госпожа.

— Ставь парус немедленно, умоляю.

— Может, вы соблаговолите вытолкнуть меня па главную струю?

Услышав такое предложение, она схватила скользкого угря и бесцеремонно толкнула его головку в Сердцевинку Цветка. Честному Чуаню сразу стало ясно, что все трудности, которые она должна была испытывать со своим миниатюрным мужем, вряд ли можно поставить ей в вину. В мгновение ока весь его десяти дюймовый Нефритовый Стебель устроился даже более удобно, чем в просторных палатах его жены Как-Вы-Желаете.

— О, мое сердце и печень, — простонала Благоуханная Яшма. — Ты уверен, что у тебя больше ничего не осталось для меня?

Честного Чуаня никогда прежде так не оскорбляли, и поэтому он исполнился решимости наказать ее за намек на его несостоятельность. Закинув ее ноги себе на плечи, он ухватился за обе стороны Золотой Долины и, раздвинув ее, вошел еще на дюйм. Затем он нажал как можно глубже и перешел к медленным равномерным движениям. Это было как раз то, чего жаждала Благоуханная Яшма.

В глубине души Благоуханная Яшма была убеждена, что она лишилась тела, а то и самой жизни и стала частью движения. В течение получаса с ее губ не слетало ни одного связного слова, а в следующее полчаса ее чувства выражались в целой серии вспышек страсти, оргазмов, припадков и излияний жизненной сущности внутри и снаружи Павильона Удовольствий.

Когда Честный Чуань истощил себя, и сама она пришла в то же состояние, ее первыми словами были:

— Я весьма довольна собой. Для женщины столь, хрупкого сложения я вела себя вполне хорошо.

— О, драгоценная госпожа, даже император не смог бы найти столь великолепную Сокровищницу для своею драконового орудия.

Благоуханная Яшма, как уже было сказано, отличалась расчетливостью и осторожностью. Она уже думала о будущем.

— Мы должны подумать, как бы сделать так, чтобы ты мог приходить в эту спальню почаще, — сказала она. — О муже я не беспокоюсь, потому что он часто путешествует, я беспокоюсь о твоей жене. Лучший способ избавить ее от ревности — это уговорить ее присоединиться к нам. Как ты думаешь, она согласится?

— Драгоценная госпожа, когда я хорошенько отлуплю ее, она, безусловно, согласится. И даже сочтет за честь делить ложе с такой заботливой хозяйкой.

Настал уже час третьей стражи. Когда ночной стражник, постукивая в Бамбуковый барабан, прошел мимо окна с двумя дырочками, проделанными ранее в тот день, Благоуханная Яшма решила, что не будет беспокоиться насчет починки окна. Если это то, что случается, когда мужчина подсматривает за женщиной, кто осмелится сказать, что ей лучше было бы обидеться?»

В предыдущих главах были описаны обычаи, верования и факторы, игравшие наибольшую роль в сексуальной деятельности китайцев.

Инь и Ян существуют тысячелетиями; необходимость достижения гармонии, объединения в Высшем Блаженстве Завершения в наше время столь же насущны и важны для человеческого счастья, как были тогда. Древняя терминология может измениться или пребывать в процессе изменения, но многие из традиций будут по-прежнему сопротивляться тому, что в современном мире считается прогрессом.

Нигде это не проявляется с такой очевидностью, как во врожденном восприятии китайцами иностранцев. То, что континентальный Китай с его четвертью населения Земли принял идеологию всечеловеческого братства и равенства, мало сказалось, как представляется, на свойственном китайцам чувстве особенности и даже превосходства.

Иностранцы делятся на Сырых варваров (белые) и Испеченных варваров (цветные), кажутся призрачными из-за своей белизны, дикими из-за волосатости и устрашающими из-за своих размеров. В какие бы контакты с этими варварами Китай ни вступал в прошлом, это неизменно заканчивалось мучениями, унижениями и предательством. Предрассудки насчет характера и нравов жителей Запада порождались всей историей Китая, богатой событиями.