Сергей Ачильдиев - Постижение Петербурга. В чем смысл и предназначение Северной столицы

Ну и, конечно, важную роль в создании и укреплении петербургского характера сыграл сам город. Ещё в XVIII веке один из первых петербургских краеведов Иоганн Георги в «Описаниях российско-императорского столичного города Санкт-Петербурга и достопамятностей в окрестностях оного» указывал: «Положение к северу, большая часть разноплеменных жителей, совершенная свобода, при соблюдении законов, жить по своим обычаям и благорассмотрению и многие другие причины, производят во нраве Санктпетербургских жителей вообще и во образе жизни, нечто особенного и от других столиц отличающегося» [16. С. 253–254]. Уже совсем в другую эпоху ту же мысль Николай Анциферов подметил в строках Фёдора Достоевского: «власть города как органического целого над его обитателями» [6. С. 215].

Сознание того, что ты живёшь в столице, которая растёт и хорошеет вопреки отвратительному климату и болотистым местам, славится своей архитектурой и обилием архитектурных шедевров, а также, что горожане, к сообществу которых принадлежишь и ты, по своим качествам особенные, не похожие на жителей других городов страны, — всё это не могло не вызывать у петербуржцев, а потом и ленинградцев, чувство некоей исключительности, особости, ощущения сопричастности тому, что неведомо никому в мире.

Даже крупные европейские веяния существенно воздействовали на петербургский стиль. В частности, Просвещение. Оно, «должно было, как и западное Просвещение, иметь своей духовной доминантой рационализм — благодаря общности исторических задач и прямой опоре на европейский культурный опыт, — пишет Моисей Каган. — Так оно и оказалось: рационализм становился направляющей силой во всех областях петербургской жизни, политической деятельности, образования, искусства… Развитие города на основе строгой, почти геометрической планировки символически выражало общий строй нового типа русской культуры и создавало психологические предпосылки для формирования духовного склада жителей этого города — той своеобразной социально-психологической структуры, которую соотечественники уже в начале XIX века начнут опознавать как особый тип россиянина — петербуржца» [16. С. 93].

Параллельные заметки . Ещё одна характерная особенность: петербургский стиль формировался «снизу», а не «сверху». Высшее петербургское общество, традиционно старавшееся — в отличие, например, от московского — держаться подальше от простых горожан, почти не оказало влияния на стандарты поведения столичных жителей.

В начале 1917 года в Петербурге фактически жили сразу три города — имперский, интеллигентский и пролетарский. После Февраля погиб имперский Петербург, после Октября — та же участь постигла Петербург интеллигентский. Большевизированный город пережил настоящую культурную катастрофу. Почти полностью исчезли образованные слои городского общества — видные деятели искусства и науки, вузовские профессора и преподаватели, школьные учителя, инженеры, священнослужители… Одни эмигрировали, другие подверглись репрессиям со стороны советской власти, третьи умерли от голода и лишений в дни «военного коммунизма». А те, кто остался, старались не проявлять свою интеллигентность, не без оснований опасаясь быть обвинёнными в контрреволюции. Когда уходит из жизни известный деятель культуры, в некрологе обычно пишут, что отечественное искусство (наука, педагогика, издательское дело) понесло невосполнимую утрату. Но как оценить утрату, если в самых разных областях знаний и творчества фактически одномоментно исчезли тысячи, десятки тысяч людей, от знаменитых до безвестных, но оттого не менее ценных для сохранения и развития культуры?..

Параллельные заметки . Эта катастрофа ощущалась особенно ужасающе ещё и потому, что ей предшествовал Серебряный век, давший сильный толчок развитию отечественной культуры. Феномен того недолгого взлёта искусств, философии, науки до сих пор во многом не объяснён. Почему русский Ренессанс начался фактически одновременно с ХХ веком? Почему он проявился намного масштабнее в Петербурге, нежели в Москве? Наконец, почему именно в Петербурге Серебряный век оказал столь сильное влияние на городское самосознание?..

Уничтожая «бывших», советская власть усиленно создавала новых, коммунистических, людей, а это требовало неминуемого разрушения основных общечеловеческих, национальных и, конечно же, городских традиций. Поэтому неудивительно, что сразу после 1917 года поведенческие стандарты петербуржцев-петроградцев начали восприниматься как проявление враждебности по отношению к режиму. В восприятии большевистских функционеров предупредительность, отзывчивость, тяга к культурным ценностям были свойственны «гнилой интеллигенции», милосердие — «поповское слово», а гордость за свой город — прямая угроза сепаратизма.

Однако некоторые качества горожан — например, чувство независимости — стали проявляться даже более активно. Французский исследователь Николай Верт назвал Петроград-Ленинград городом трёх оппозиций: «1) подлинная политическая оппозиция, не получившая огласки: рабочая оппозиция большевикам, 1918–1921; 2) “аппаратная оппозиция", зафиксированная в опубликованных партийных протоколах, — зиновьевская (так называемая «ленинградская»), 1925 — начало 1926; 3) “несуществующая оппозиция”: Киров, сталинский руководитель Ленинграда, 1926–1934» [10. С. 112].

«Нам Москва не указ!» — этот негласный лозунг возник в Ленинграде в начале 1920-х годов. Но уже в конце того же десятилетия, а затем и в 1930-е годы из Москвы посыпались такие «указы», противостоять которым было невозможно. Только в 1934–1935 годах из Ленинграда и области выселили 39660 человек, а 24374 — приговорили к различным срокам наказания [2. С. 838]. Сталин — после победы над зиновьевской оппозицией, которая боролась с ним почти на равных, и убийства Кирова — считал Ленинград своей Вандеей и жестоко расправлялся с городом, уничтожая не только партийных, административных и военных руководителей, но в равной степени и «бывших», то есть остатки старой петербургской интеллигенции. Это было десятилетие всеобщего страха.

Но с началом блокады ко всем довоенным испытаниям прибавилось гнетущее ощущение брошенности. Брошенности именно Москвой, которая должна была, но не обеспечила защиту Ленинграда и теперь оставила его на растерзание врагу. Не случайно и тогда, и уже после войны в городе тайком поговаривали, будто Сталин специально позволил нацистам окружить город, чтобы чужими руками расправиться с ненавистным ему Ленинградом. То, что некогда было открытой, а потом и тщательно скрываемой фрондой, в блокированном городе переросло в смертельную обиду одиночества на грани гибели.