Елена Козловцева - Московские общины сестер милосердия в XIX – начале ХХ века

После Русско-турецкой войны уже не было сомнений, что раненым солдатам необходим уход сестер милосердия. Динамичное перемещение линии фронта и тяжелые климатические условия усугубляли обычные военные тяготы. Но, несмотря на это, сестры милосердия отлично справлялись со своими задачами, проявляя чудеса самоотверженности. Государство и общество осознали важность и пользу подготовки профессиональных сестер, что в свою очередь явилось стимулом к возникновению большого количества новых общин по всей России.

После окончания Русско-турецкой войны политика России в Восточном вопросе кардинально изменилась. Теперь Россия была заинтересована в поддержании стабильности на Балканах и сохранении целостности владений Османской империи. В 1897 г., когда началась Греко-турецкая война из-за острова Крит, Россия не поддержала территориальных претензий Греции к Порте и выступила в качестве нейтрального посредника между воюющими сторонами [596].

В связи с этим Российское Общество Красного Креста решило отправить на Греко-турецкую войну два санитарных отряда: один из Петербурга на помощь грекам, другой из Москвы – к туркам. Московский санитарный отряд был составлен великой княгиней Елизаветой Федоровной из медицинского персонала Иверской общины. Генерал-губернатор Москвы и председатель Московского местного управления РОКК великий князь Сергей Александрович назначил уполномоченным при отряде своего адъютанта Владимира Федоровича Джунковского. Благодаря воспоминаниям и отчету последнего [597]мы имеем подробный рассказ об этой командировке.

В отряд вошло 19 человек, в числе которых было 5 врачей и 10 сестер милосердия. Во главе отряда был поставлен уполномоченный не из состава врачей – В. Ф. Джунковский, чтобы врачи могли заниматься исключительно делом помощи больным и раненым. Однако в отряде назначение Джунковского было встречено недоброжелательно – в нем усмотрели принижение роли всеми любимого доктора И. П. Ланга. Кроме того, члены отряда считали, что Джунковский как военный едет только ради собственной карьеры, а не для блага дела. Впоследствии, познакомившись с ним поближе, они изменили свое отношение.

24 апреля отряд отправился поездом в Одессу, откуда отплыл в Константинополь. Через русского посла в Константинополе А. И. Нелидова было получено разрешение султана на отправку отряда в распоряжение главнокомандующего турецкими войсками Эхдема Паши. Одной из главных проблем отряда в Турции оказалась несогласованность действий местной администрации и военного начальства разного ранга. К сожалению, выянилось, что турки многое обещали и ничего не делали. Единственным человеком, оказавшим отряду большую помощь, был Банковский Паша – медицинский контролер, на котором лежала обязанность устройства госпиталей вблизи поля сражения. Он просил отряд как можно скорее переехать в Фарсалу, где ожидалось крупное сражение. В их распоряжение был предоставлен дом, где жил греческий наследный принц.

В это время в Лариссе уже находился французский госпиталь на 200 человек. У самих турок не было никакой организации помощи раненым, и, более того, даже Банковский Паша всюду встречал противодействие. Уже позднее в Фарсале стали устраиваться турецкие госпитали, но трудных больных все равно переводили в русский отряд. У греков помощь раненым была организована гораздо лучше – у каждого солдата была коробочка с перевязочными материалами, благодаря чему перевязки на поле сражения шли быстро и раненые очень редко попадали в плен. убитых греки тоже забирали с собой.

Иверский отряд добрался до Фарсалы к 12 часам ночи 5 мая, а повозки с вещами прибыли только в 12 часов следующего дня. Уже с 7 часов утра начали подвозить раненых из-под Домокоса, и самая большая комната в доме наполнилась мгновенно. Когда не осталось места в доме, раненых стали класть в саду, а затем и прямо на улице, где некоторые из них провели 3–4 дня. Изуродованные люди лежали практически друг на друге в лужах крови и при этом, к изумлению русских врачей, даже не стонали.

Французские врачи уступили часть своего перевязочного материала, и в госпитале закипела работа. Весь день шли операции и перевязка раненых, в полдень привезли вещи – и началась лихорадочная разборка. К вечеру удалось устроить три палаты и перевести в них 17 тяжелораненых, устроить операционную комнату и приготовить ужин на 200 человек. Все сделанное осложнялось еще тем, что русские врачи и сестры, турецкие раненые и греческая прислуга говорили на разных языках. Единственный переводчик, к которому приходилось прибегать из-за каждого слова, разрывался между палатами и кухней. Царила ужасная суматоха. К 12 часам ночи врачи и сестры выбились из сил, а половина раненых еще не была перевязана и продолжали прибывать новые. Такое положение дел сохранялось на протяжении трех дней.

С каждым днем привозили солдат со все более серьезными ранениями, гангренозных, подобранных с поля боя только на четвертый или пятый день. Дом привели в порядок, большую комнату вымыли, установили правильный уход за ранеными. Французы уехали, но кроме русского госпиталя в Фарсале осталось еще три турецких, где лежали больные тифом, дизентерией, цингой и легкораненые.

Когда русский отряд прибыл в Фарсалу, французские доктора предупредили их, что албанцы будут стрелять в красный крест, а потому лучше надеть красный полумесяц, что поможет им приобрести доверие местных жителей. Полумесяц надевать не стали, но с крестами в первые дни ходили только сестры. На третий день повязку красного креста надел уполномоченный, а затем и доктора. Когда же госпиталь окончательно устроился, на нем водрузили русский национальный флаг и флаг красного креста, а на воротах повесили фонарь с красным крестом. Все обошлось благополучно. К тому времени отряд приобрел полное доверие турок, которые даже стали отдавать персоналу свои деньги на хранение.

К 15 мая в госпитале лежало 30 раненых, среди которых был один грек. Кроме того, в госпитале ежедневно проходил прием амбулаторных больных. Число людей, обращавшихся за помощью к русским докторам, увеличивалось с каждым днем. Все реже приходилось обращаться к переводчику, так как пациенты быстро выучивали русские слова, а сестры и доктора – турецкие. В. Ф. Джунковский особо отмечал, что большинство турок были очень симпатичными, добродушными и наивными, а наши сестры нянчились с ними как с детьми.

Госпиталь посещала масса иностранцев. По словам Джунковского, там перебывали все военные агенты. Банковский Паша был в восторге и телеграфировал султану, что русские устроили образцовый госпиталь и благодаря им можно спасти много раненых.