Сергей Парамонов - История руссов. Варяги и русская государственность

Такие вопросы Стендер-Петерсена не беспокоят — вот показатель его объективности.

Мы не можем останавливаться на всех ошибках Стендер-Петерсена, ибо не можем писать книги ошибок Стендер-Петерсена, одно несомненно: большинство его положений — лжетолкования.

Нельзя не обратить также внимания, что большинство норманистов не Ивановы, Петровы и Сидоровы, а Шлёцеры, Байеры, Миллеры, Томсены, Таубе, Баумгартены, Брауны, Стендер-Петерсены и прочая, и прочая, и что все они в той или иной степени облагодетельствованы Русью (положением, деньгами, образованием и т. д.). Мало того, они поели русского хлебушка, так им еще надо украсть даже имя у того народа, который многих из них выкормил.

Мы бы посоветовали им заняться лучше своей историей; во всяком случае, хорошей, критической истории Дании нет, и уж если они будут ее писать, то не с точки зрения «этимологических» доказательств.

В 1954 г. в издании George Allen & Unwin в Лондоне вышла книга Henryk’a Paszkiewicz’a «The origin of Russia», содержащая 556 страниц, 2 карты, огромный список литературы, генеалогические таблицы, списки авторов и издателей, личных имен, географических названий, книга на хорошей бумаге и в отличном переплете. Особенно поражает колоссальное количесто подстрочных примечаний с точнейшим указанием источников, страниц и короткими выписками из них.

Огромная эрудиция автора несомненна, эрудиция, идущая плечо в плечо с последними достижениями науки, ибо упомянуты работы даже 1953 года, а книга издана в мае 1954-го. Кажется, нет ни одной заслуживающей внимания работы, которая не была бы упомянута.

Но справедлива поговорка: «наружность обманчива», — вся работа Пашкевича — тщательнейший и скрупулезнейший подбор всех лжетолкований, когда бы то ни было опубликованых норманистами, с добавлением «изобретений» и самого Пашкевича.

Пусть факты говорят сами за себя, мы выберем только несколько, чтобы показать, что же собой представляет Пашкевич, как ученый.

1. Пашкевич утверждает (стр. 180), что варяги играли важную роль в истории «Восточной Европы» в течение четырех столетий! Сказано: «covering four centuries (9 th—12 th)».

Ни один, даже самый ярый, норманист этого до сих пор не утверждал и не мог утверждать, ибо, если варяги со второй половины IX века отмечены в истории Руси до начала XI века, т. е. вокняжения Ярослава Мудрого († 1054 г.), то для 2-й половины XI и всего XII варяги не отмечены более ничем решительно, и даже имя их совершенно сходит со страниц русских летописей. Поэтому Пашкевич «прихватил» без малейших к тому оснований около 200 лет для владычества норманнов. Может себе это позволить мало-мальски уважающий науку и общество ученый? Нет! А Пашкевич это делает.

2. Пашкевич не понимает, что вся «важная роль» варягов свелась, в сущности, к тому, что они принимали участие, как военная наемная сила, в двух междуусобных войнах (Владимира и Ярослава), но по использовании их в первом случае сплавили в Царьград, а во втором просто перебили. Военная роль скандинавов носила совершенно эпизодический характер. В гражданской войне 1918–1920 годов принимали участие отряды китайцев, неужели это дает основание утверждать, что Китай сыграл важную роль в создании СССР?

Если русские князья, далее, брали себе в жены скандинавок, если какой-нибудь воевода-скандинав получал во временное управление какой-то город, если через Русь проезжали какие-то скандинавские воины или купцы, — какое это имело отношение к огромному процессу «origin of Russia» [165]? Неужели какая-то Ингигерд, жена Ярослава, сыграла роль в создании Руси?

Русь создана миллионами славян, а не полдюжиной жен-скандинавок. И почему такой же важной роли Пашкевич не приписывает другим женам: гречанкам, полькам, чешкам, немкам, англичанкам, половчанкам, венгеркам и т. д.? Ведь влияние этих жен было во много раз сильнее влияния скандинавок, ибо их было во много раз больше. Наконец, влияние их всех, взятых вместе, было ничтожным: они были каплей в славянском море.

Наемников, лакеев, наложниц Пашкевич признает за крупный фактор в создании огромной нации, он совершенно не представляет себе истинного масштаба событий в прошлом.

Далее, мы знаем, что Польша была вековечной соседкой Руси, с ней Русь вела нескончаемые войны, огромные территории то отнимались Польшей, то отнимались у Польши, тысячи людей перегонялись с земель Руси в Польшу и обратно. Поляки сидели (хоть и недолго) на русском троне, а русские — на польском. Браки между знатными домами Польши и Руси весьма многочисленны.

Культурное влияние Польши на Русь и Руси на Польшу прямое и посредственное — огромно, и… все же никто, даже поляк Пашкевич, не осмелится оказать, что Польша сыграла «важную роль» в создании Руси, а вот в отношении Скандинавии он это делает, имея для этого гораздо менее оснований.

Конечно, трудно убедить католика в погрешимости римского папы, но так же трудно, оказывается, убедить славянина Пашкевича в ничтожной роли германского гения в создании всех славянских государств, в том числе и Руси.

3. Сколько миллиграммов критического чутья имеется у Пашкевича, видно из его утверждения, что «Владимир — славянская форма скандинавского Valdimarr (Waldemarus по-латыни)» (стр. 180). Мы утверждаем обратное — до Владимира Мономаха у скандинавов не было никаких Valdimarr'ов. Когда внучка Владимира Мономаха вышла замуж за датского короля, правнук Мономаха получил имя Владимира, а в произношении иностранцев Valdimarr, Waldemarus и т. д.

Скандинавы заимствовали это имя у славян, а не наоборот. Это исторически доказанный, совершенно неоспоримый факт. Если у Пашкевича есть какое-то сомнение, пусть спросит себя, что означает по скандинавски Valdimarr. Ничего! А ведь каждое оригинальное, незаимствованное имя имеет свое значение в родном языке. Valdimarr — бессмысленное сочетание звуков, тогда как «Владимир» имеет смысл.

Наконец, сами скандинавы, которые, несомненно немножко более понимают в своей филологии, Владимир (Вальдемар) за свое имя не считают.

Пашкевич настолько ослеплен норманизмом, что, видите ли, поправляет Титмара Мерзебургского («The etymology of the name Vladimir given by Thietmar is certainly wrong», стр. 180) [166].

Иностранный старинный хронист Титмар, едва ли не единственный из хронистов того времени употребивший верную транскрипцию (Vladimir, а не Valdemarr) исправляется, видите ли, Пашкевичем. Да ведь греческие и латинские авторы употребляли ту же верную славянскую транскрипцию для разных Владимиров южных славян еще до того, как варяги появились на Руси! Пашкевич просто этого не знает.

4. В «Поучении» Владимир Мономах говорит о себе: «я, получивший при крещении имя Василий, а вообще известный под русским именем Владимир» и т. д. В этом заявлении Пашкевич видит, что «в начале XII столетия скандинавское значение “Русь” еще не утратило своего норманнского содержания» (стр. 179); он полагает, что, употребляя слово «русский», Мономах разумел «скандинавский»! Словом, Мономах, желая показать норманнское содержание своего имени, называет себя славянским именем, аналогичным: «Крепимир», «Ратимир», «Звонимир», «Толимир» и т. д.