Сергей Парамонов - История руссов. Варяги и русская государственность

Вывод о привилегии ложен — законодатель только выравнивает шансы тяжущихся и оказывает должную справедливость иностранцам.Ясно, что нельзя потребовать от иностранца, временного, случайного посетителя, большего количества свидетелей, — это значило бы требовать невозможного. Как мог иностранец выставить 7 свидетелей, если иностранцев вообще было меньше семи? Законодатель выравнивал шансы человека, которого почти никто не знал, в споре с человеком, которого знал всякий прохожий. Таких вещей Стендер-Петерсен просто не понимает.

Совершенно ясно, далее, что никакие этимологические объяснения не могут иметь ни малейшего значения в объяснении материально-общественных процессов, нужны исторически твердо установленные факты, а не голословные утверждения о том, как совершалась торговля у хазар и болгар.

Напомним, далее, Стендер-Петерсену, что в византийских документах термины «русь», «варяг», «колбяг» «сарацин», «франк», «нимец» и т. д. имели совершенно определенный характер, по этим документам монастыри освобождались от постоев солдат разных национальностей, а вовсе не от разных групп общественного положения. Что «варяг» означало в Византии торговца — чистейшая выдумка Стендер-Петерсена.

Перейдем теперь от деталей к сути. Итак, шведы-земледельцы под влияннием хазар и волжских болгар стали бродягами-торговцами и стали называться «варягами» и «колбягами». Ни один земледельческий народ в мире не сделается торговым, даже переселившись на новые места. Новые условия могут создать только торговую прослойку, но костяк народа останется земледельческим, ибо распространялся он именно в те условия, которые были пригодны для его основной деятельности — земледелия. На камни, песок и болота он распространяться не будет, а коль скоро он сел на новую пригодную для земледелия землю, то на ней он и будет сидеть.

Каждый земледельческий народ является в известной степени и торговым, ибо он торгует излишками своего хозяйства. Торговля же sui generis [163]является тогда, когда продают чужой продукт. Для этого нужны особые условия, особые навыки и особые способности. Откуда же всё это могли заимствовать руссы-шведы? Стендер-Петерсен говорит: у волжских болгар и хазар.

Посмотрите на карту, и вы увидите от Чудского и Белоозера до Камы и устьев Дона и Волги огромные пространства, совершенно отделяющие шведов-Русь от болгар и хазар. Они могли сообщаться только через посредство весьма небольшого числа лиц — купцов, но это никак уж не могло иметь решительного влияния па переустройство внутренней хозяйственной жизни народа. Для этого не было никаких материальных предпосылок.

У хазар было огромное поле: дороги и рынки. Волга, Дон, Азовское, Черное, Каспийское море — всё это слагалось в один водный узел, впитывающий обменные товары Греции, Крыма, Поволжья, Днепра, Востока. Всё это были древние, богатые, культурные страны, было кому производить, и было кому потреблять.

В худшем положении оказывались камские болгары: они торговали продуктами, доставляемыми странами бассейна Волги и транзита север — юг, т. е. Северная Европа — страны ислама. Их срединное положение позволяло им, однако, быть, так сказать, перевалочным пунктом севера и юга. Не они торговали, сами куда-то ездя, — они были центром, где север обменивался товарами с югом.

Скандинав не мог из-за огромного расстояния идти в устье Волги, а персидский купец — на Готланд. Огромность расстояния, сухопутные волоки, малоподъемность речных судов и т. д. съедали всю прибыль, ее физически не могло быть. Наличие болгар на полупути облегчало значительно это положение. Болгары жили не столько торговлей своих продуктов, сколько перекупкой, маклерством, переделкой сырья в предметы торговли и т. д.

Житель же зоны Изборск — Белоозеро оказывался в несравнимо худшем положении. Широких, удобных путей не было, Волга была далеко. Страна бедна и непроходима. Вся торговля имела узкий, местный характер, с небольшим радиусом действия. Никаких материальных следов широкой международной торговли здесь не найдено. Столетия прошли, чтобы началась оживленная торговля с Готландом, ганзейскими городами и т. д., и всё же торговля носила местный, прибалтийский характер, а не характер торговли Балтика — Каспий. И эта торговля была столетиями позже.

Размеры торговли Скандинавии с Востоком несомненно преувеличены, — следует судить о ней не по количеству арабских монет, а по количеству предметов восточного изделия в Скандинавии и наоборот. Арабские монеты могли попасть в Скандинавию и не через Волгу: достаточно было удачного грабежа Севильи (а это случилось несколько раз), и Скандинавия обогащалась арабскими монетами. Наконец, арабские монеты играли роль международной валюты, ибо множество европейских стран своей монеты не чеканило.

Днепровский путь на юг был открыт, по мнению большинства исследователей, значительно позже и вообще не имел международного характера: им пользовались сама славянская Русь вдоль магистрали Днепра и скандинавы, обратного же потока, т. е. греческих купцов с товарами на север, мы совершенно не знаем.

Таким образом, никаких реальных предпосылок для развития торговли Руси-шведов не было, не было и торговых компаний «варягов» и «колбягов», — всё это только «этимологическая» фантазия Стендер-Петерсена, т. е. развесистая клюква самой чистой воды.

Стендер-Петерсен придает особое значение тому, что на севере России (только!) уцелело слово «варяг» для обозначения мелкого разносчика-торговца. Это — мелкий факт, совершенно недостаточный для широких обощений. Мы приведем пример, который, надеемся, кое-что разъяснит Стендер-Петерсену.

Около 60 лет назад, когда пишущий эти строки жил на берегу Днестра, в этом районе нередко появлялись «венгерцы», весь товар которых укладывался на их спине. Эти венгерцы появлялись из-за границы и обслуживали главным образом село. На севере, вполне возможно, начало такого коробейничества было положено действительными «варягами», но потом и самый промысл стал называться «варяжничеством». Во всяком случае, «венгерцы» на юге России никогда не давали повода для создания гипотезы о венгерском происхождении Руси.

Итак, второй этап — это превращение шведов-земледельцев из племени Русь в бродячих торговцев. Последуем, однако, далее по следам метаморфоз датского Овидия.

III. Третий этап, по Стендер-Петерсену, длился с 1000 года до XII века, это был период «вербовки скандинавских войск из-за моря посредством использования, главным образом, торговых организаций варягов».

«В этот период, — говорит он, — термин “варяг”, а также термин “колбяг” теряли свое первоначальное значение купца-скандинава и получали значение заморского воина, дружинника-скандинава, скандинава вообще».