Коллектив авторов - Этносы и «нации» в Западной Европе в Средние века и раннее Новое время

Следует также отметить, что «другой» является необходимым условием как позитивной, так и негативной идентичности. В противоречие устоявшемуся представлению о том, что негативное описание есть первая, примитивная фаза конструирования собственной идентичности, за которой неизбежно идет высшая стадия позитивной идентичности, рамках интерсубъективной логики определение себя через негативную характеристику является не менее, если не более важным. При описании себя положительными характеристиками (P есть Q, P есть X и т. д.), происходит фиксация каких-либо качеств, которые позволяют причислить себя к определенному типу, то есть идентифицировать через сходство с известными иными субъектами. Иначе говоря, идентичность формируется через включение себя во всеобщее. При негативном описании (P не-есть Q, P не-есть X) и т. д. субъект описания четко отделяет себя от остального мира, подчеркивая собственную идентичность через собственную уникальность. Это и может быть выбрано стартовой точкой формирования идентичностей, в том числе и «больших».

Событийный фон

Идея брака, призванного скрепить непростые отношения Англии и Испании возникла еще в конце первого десятилетия XVII в. Причины появления этого проекта были весьма многочисленны. Во внешнеполитическом смысле конфликт с Испанией не мог принести особой выгоды Якову, в то время как военные расходы вынудили бы короля прибегнуть к парламентским субсидиям и, соответственно, быть более сговорчивым в противостоянии с Парламентом. Богатое приданое, обещанное испанцами, позволяло Якову получить на руки мощный козырь в отношениях с Парламентом – финансовую независимость. Имелись мотивы и личного, психологического, а также идеологического свойства. В частности – стремление Якова I позиционировать себя как нового Генриха VII, который, как известно, скрепил мир с Испанией и обеспечил казне значительное пополнение за счет брака испанской принцессы Екатерины Арагонской и своего старшего сына Артура.

Смерть принца Генри вызвала перерыв в этих переговорах, которые возобновляются после инаугурации второго сына Якова – Карла в качестве принца Уэльского (1616 г.) и, особенно активно – после начала 30-летней войны. Идея испанского брака оказывается в центре запутанного клубка внешнеполитических проблем (самая важная из которых – возвращение Пфальца зятю Якова I – пфальцграфу Фридриху), сложных отношений с Парламентом и тяжелой финансовой ситуации. К этому добавлялись противоречия между группировками придворной знати, где стремительно восходила звезда Джорджа Вильерса, будущего герцога Бекингема и alter rex, и непростые внутрисемейные отношения Якова I. Дополнительным фактором был крайне негативный образ испанцев и Испании, сложившийся в сознании англичан на протяжении XVI века, а также личность испанского посла – дона Диего де Сармиенто, впоследствии – графа Гондомара.

Итак, 19 февраля 1623 г., несмотря на нежелание Якова I и противодействие некоторых его советников (прежде всего – Лайонела Крэнфилда, графа Миддлсекса), Принц Карл и тогда еще маркиз Бекингем отправляются в путь инкогнито, в сопровождении всего двух слуг. Они ехали инкогнито, под именами Джек и Том Смит, не имея охранных грамот ни от французского, ни от испанского короля (напомню, формального противника в 30-летней войне). Риск в условиях европейской войны был очень велик. Общее отношение к событиям хорошо выразил королевский шут Арчибальд Армстронг. Узнав о поездке, Арчи заявил: Вашему Величеству следует поменяться со мной головным убором». «Почему?» – спросил король. «Потому – отозвался Арчи – что не я послал принца в Испанию». «А что ты скажешь, если принц вернется домой?» – «С удовольствием я сниму шутовской колпак с вашей головы и отправлю его королю Испании» 13.

И Карл, и Бекингем носили в Англии фальшивые бороды, причем это действительно помогало им скрывать свою личность. В качестве примера можно привести эпизод, когда перевозчик, получивший от Бекингема несоразмерно крупную плату, донес властям о том, что два джентльмена едут в порт и далее, очевидно, в Нидерланды на дуэль (распространенная практика в связи с запретом на дуэли в Англии). Мэр Кентербери хотел арестовать подозрительных джентльменов, но Бекингем снял бороду и объяснил, что едет для секретной инспекции флота. Они высадились в Булони 19 февраля 1623 в 2 часа дня, вечером 21 февраля приехали в Париж, где провели 2 дня. Там они при дворе встретились с королем, королевой-матерью, монсеньором Кадине. Во время танцев Карл встретил свою будущую супругу – принцессу Генриетту-Марию. 23 февраля путешественники покинули Париж и через шесть дней оказались в Байонне. Разумеется, после этого ни о каком «инкогнито» не могло быть и речи. И действительно, Генри Уоттон указывает, что в Байонне местный губернатор, граф де Грамон, лично встретил принца Карла и Бекингема, «и заботился об их личности и имуществе, поскольку считал, что перед ним джентльмены куда большего достоинства, чем говорят об этом их наряды» 14.

Несмотря на то, что по прибытии в Мадрид переговоры о браке шли очень тяжело, не в последнюю очередь из-за личных противоречий между Бекингемом, английским послом графом Бристолом и фаворитом испанского короля доном Диего де Гусманом, графом Оливаресом, уверенность в успешности предприятия была сильна весной 1623. Именно в апреле Яков I приказывает подготовить флот, который доставит принца Карла и инфанту в Англию. Флот под командованием адмирала графа Ратленда, который был отправлен из Дувра в мае 1623, однако из-за встречного ветра достиг Сантандера только в сентябре. Флот состоял из 8 крупных кораблей, которые несли более 30 орудий и 2 вспомогательных (14 орудий). Флагманским кораблем был Prince Royall, под командованием капитана Генри Мэндоринга. Кроме графа Ратленда в экспедиции участвовали бароны Морли (вице-адмирал) и Уиндзор. Дипломатическую миссию осуществляли сэр Томас Сомерсет, сына графа Вустера и сэр Джон Финетт, заместитель главного церемониймейстера.

Основным камнем преткновения в переговорах были судьба Пфальца, размеры и использование приданого – Епископ Гудман вспоминал, что граф Гондомар в разговоре с герцогом Ленноксом утверждал, что его господин «даст приданое большее, чем любой христианский государь, но инфанте должна быть предоставлена свобода вероисповедания. Кроме того, брак должен служить союзу. Если король Испании дает в приданое миллион, он не хочет, чтобы на эти деньги вели с ним войну или укреплялись его враги в Голландии. Леннокс заметил, что на таких условиях брак вряд ли возможен» 15. Проблемой также являлось получение разрешения на брак от Святейшего престола и религиозное воспитание будущих детей. Дипломатические усилия ничего не дали, переговоры зашли в тупик и 1 сентября 1623 Бекингем, с 18 мая герцог, пишет своему королю в Лондон: «Сир, я привезу все, что Вы желаете, кроме Инфанты, и это разбивает мое сердце, поскольку из-за этого пострадает честь Ваша, Вашего сына и всей страны».