Дмитрий Колосов - Арии

А вот Ахура-Мазду, прозывавшегося теперь Ормаздом, парфяне «подвинули», отдав пальму первенства Митре – богу, куда более им понятному и близкому. Возможно, это случилось при царе Митридате, что прирастил Парфию землями от Малой Азии вплоть до Инда. Недаром этот царь при восхождении на престол взял имя «Данный Митрой». Парфяне не просто верили в благого и воинственного бога, но и заразили этой верой своих соседей и извечных противников – римлян. К перелому эпох римляне уже провозгласили requiem aeternam deos – вечную память богам. Времена второго Катона минули, уступив развеселым и победоносным годам Лукулла, Красса и Цезаря. Юпитер и Янус сделались непопулярны, потесненные божествами таинственными, мистериальными, вроде Изиды или Диониса. Легионеры, с переменным успехом воевавшие с парфянами на Евфрате, зауважали своих неприятелей, а заодно и богов, которым те поклонялись. Вернее, бога… Ахура-Мазда-Ормазд римлян не привлек – уж больно тот был аморфен и прямолинеен в своих призывах отстаивать истину. Зерван был уж тем более непонятен – солдату не приходило в голову, что можно поклоняться времени. А вот Митра… Тот был симпатичен – своим прямодушием, воинственностью и той самой таинственностью, что извечно влечет человека. Он так лихо прикалывал быка, что это не могло не восхитить бравых римских вояк. А еще про него пошептывали, что принявший таинства Митры может обрести вечную жизнь. И, возвращаясь с Востока, легионеры несли веру в Митру – прекрасного юношу во фригийском колпаке… Вообще-то, пути митраизма на Западе были весьма извилисты. Жил да был на берегах Эвксинского Понта государь, прозывавшийся Митридатом Благородным, или Евпатором. К парфянам сей Митридат отношения не имел, владычествуя собственным царством, надо сказать, немалым и весьма процветающим. Славен был тем, что с самого детства искал и находил на свою голову приключения, знал два десятка языков и был невосприимчив к ядам, которые в гомеопатических дозах употреблял с того же самого детства, дабы не быть отравленным по взрослении.

Сведений о конфессиональных пристрастиях Митридата история не сохранила, но, исходя из одного лишь тронного имени – вернее, шести, ибо предшественники нашего героя также именовались Митридатами, – резонно предположить, что Митру он – как и предшественники – почитал.

Силой вернув отнятый было у него престол, Митридат в считаные годы покорил соседние царства, создав самую могучую и обширную в Причерноморье империю. Потом он имел неосторожность дерзнуть возвыситься над Римом, но потерпел неудачу, хотя и долго сопротивлялся. Кончил он естественной для государя смертью – не от яда, ибо к сим снадобьям был невосприимчив, а от меча собственного телохранителя.

После Митридата остались киликийские пираты – бравые парни, обосновавшиеся в неприступных гористых бухточках. Грабили они всех и вся, в том числе и римлян, к тому времени возомнивших себя властелинами мира. Какое-то время римляне это терпели, потом собрали флот и поручили командование честолюбцу Помпею, который и покончил с разбойниками. Но многие из них, в пример своему господину, также чтили больше прочих богов Митру. И зараза эта распространилась среди легионеров – парней, ко всяким иноземным диковинам восприимчивым.

Все это в сочетании с войнами против парфян, в которых римляне имели возможность на собственной шкуре убедиться в доблести своих недругов, помогли им сделать вполне логичный вывод: у этих отважных людей отважный бог. Так Митра приобрел себе множество преданных адептов в Риме.

Пожалуй, ни одна религия не распространялась на Западе столь стремительно, как митраизм; хотя, конечно же, западный митраизм очень сильно отличался от митраизма восточного. Восточный митраизм был религией публичной, поклонением сильному богу – солнцу и воину; западный же – мистериальной, судить о сути которой мы можем в большей степени по христианской теологии, беззастенчиво обокравшей зороастрийские каноны.

Мистерии Митры преследовали цель, обычную для всех мистерий, – постичь высшую истину, а иначе – приобщиться к вечности. Символика митраистских мистерий зафиксирована на многочисленных сохранившихся барельефах в открытых в позднейшие времена митреумах. Композиция, по обыкновению, традиционна, в центре ее – Митра, закалывающий быка. Традиция тавроболии была широко распространена в древности. Достаточно вспомнить Крит с его священными быками, которых нет-нет да приносили в жертву, что нашло отражение в мифе о Минотавре. Еще одного быка принес в жертву титан Прометей. В Месопотамии Небесного быка сразил герой Гильгамеш. В Индии бык Индра сразил вола – демона Вритру. В Персии первочеловек Йима, соблазненный Ариманом, убил первобыка, дабы попробовать вкус мяса, который вскоре приведет его к пагубному желанию испробовать вкус власти.

В чем смысл тавроктонии Митры? И как благой бог может покуситься на жизнь первобыка? Ведь зороастрийцы приписывали умерщвление Быка злодею Анхра-Манью, но притом признавали, что погубительное деяние обернулось благом, ибо из плоти быка возникло все живое: из тела – полезные травы и растения: из спинного мозга пшеница, из крови – лоза, из семени – полезные животные.

Потому-то символическое жертвоприношение было обязательным актом митраистских мистерий. Неофита вводили в митреум – пещеру или чаще подвал, – оборудованный соответствующим образом: священными изображениями, статуей Митры, которые испытуемый, впрочем, не видел, ибо его, завязав глаза, влекли в неизвестность.

Его проводили по семи ступеням посвящения, символизирующим уровень постижения вышнего. Тут фантазия изобретателей нового культа играла причудливо. Ступени именовались: Ворон, Скрытый, Воин, Лев, Перс, Гонец Солнца, Отец. В общем-то определенная логика присутствует – если не в рангах, то в именах.

Попутно нашего неофита поливали кровью, что означало обновление души, притом посвященные издавали звериные крики: ворона или льва. Его поили вином вместо хаомы – приятная часть церемонии, что очень быстро сообразили христиане, взяв вино в свой ритуал. При этом неофит познавал былое с грядущим: как осознавший суть тавроболии Анхра-Манью попытался переломить ситуацию в свою пользу. Ведь он убил быка, надеясь тем привнести в мир ложь, однако все, порожденное плотью быка, служило торжеству истины. Дабы исправить это недоразумение, Анхра-Манью принялся насылать в мир своих злобных слуг. Для начала он послал на пагубу произросшим из плоти быка благим порождениям всяческих скорпионов, змей и муравьев. Когда те, выбившись из сил, не добились успеха, творец лжи наслал засуху. В ответ Митра выбил стрелой из скалы воду. Анхра-Манью в ответ устроил потоп. Митра построил ковчег. Выдыхаясь, бог зла соорудил жалкий пожар. Митра ответил тропическим ливнем.