Софья Хазанова - Пискаревский летописец. Происхождение, источники, авторство

Заметка последнего о свадьбе сына Владимира Андреевича Старицкого Василия и княжны Марии Мезецкой носит политический, явно тенденциозный характер. О. А. Яковлевой удалось определить недостоверность известия Пискаревского летописца о свадьбе: «Свадьба была в слободе с великим срамом и с поруганием. И князя Василия убил Володимеровича» [216]. Исследовательница обнаружила краткий летописец XVI в. Кирилло-Белозерского монастыря, сообщающий о естественной смерти князя Василия Владимировича Старицкого [217]. М. Н. Тихомиров полагал, что легенда о свадьбе князя Василия Владимировича Старицкого и княжны Марии Мезецкой была введена с целью очернить Грозного и его наследников [218]. Это показывает, что автор Пискаревского летописца не останавливался перед фальсификацией событий, если подобное искажение отвечало его целям.

Три рассказа Пискаревского летописца содержат легенды о предсказании опричнины. По одному из них, когда великий князь Василий Иванович и Елена Глинская ходили перед рождением царя Ивана Грозного в Троице-Сергиев монастырь, чернец швырнул в великую княгиню младенцем [219]. В другом – казанская царица предсказывает послу Михаилу Сунбулову перед рождением Ивана Васильевича, что новорожденный родится с двумя рядами зубов: одним рядом он съест казанцев, другим – бояр [220]. В третьем рассказе опричнину предсказывает митрополит Макарий: «Како мне видети сие? Грядет нечестие и кровоизлияние и разделение земли» [221]. Когда царь попросил митрополита Макария прислать ему книги для душеполезного чтения, тот прислал ему «погребален» (сборник заупокойных молитв). В ответ на неудовольствие царя митрополит сказал: «Аз, богомолец твой, послал спроста по твоему приказу, что еси велел прислати книгу душеполезну, и та всех полезнее: аще хто ея со вниманием почитает, и тот в веки не согрешит» [222]. Все подобные легенды могли появиться уже после учреждения опричнины. Они отражают не столько реальные факты, сколько восприятие обществом событий времени Ивана Грозного. Статья Пискаревского летописца о предсказании казанской царицы напоминает свидетельство одного краткого летописца о том, что новорожденный царь Иван станет русским самодержцем [223]. Это показывает, что существовали различные легенды об опричнине и царе Иване Грозном, часть из которых попала и в Пискаревский летописец.

К последним статьям Пискаревского летописца, восходящим к устным источникам, можно отнести рассказы о пирах: «Не в кое время в таржественный день жаловал царь и великий князь бояр и окольничьих, и дворян, и всяких чинов людей и звал на обед и на пир. И как почали прохлажатися и всяким глумлением глумитися: овии стихи пояше, а овии песни вспевати и собак звати и всякие срамныя слова глаголати. И государь царь и великий князь повеле их речи слушати и писати тайно. И наутрея повеле к себе список принести речей их и удивишася о сем, что такия люди разумныя и смренныя от его царьского сунклита, такие слова простыя глаголюще» [224]. Исследователи полагают, что здесь отразились рассказы о пирах Ивана Грозного [225]. К рассказу о пирах близка следующая заметка Пискаревского лето-писца: «Да не в кое время послал царь и великий князь слушать в торг у всяких людей всяких речей и писати тайно. И принесоша ему список речей мирских, и удивишася мирскому волнению» [226].

Рассказы Пискаревского летописца о коломенских «потехах», свадьбе князя Василия Старицкого, предсказании опричнины, пирах Ивана Грозного и записи царскими чиновниками рассказов посадских людей являются уникальными, они не встречаются больше ни в одном источнике, помимо Пискаревского летописца. Это делает невозможным проследить их происхождение и определить достоверность. Все известия объединяет резкая враждебность по отношению к опричнине, поэтому не исключено предположение, что большинство опричных статей представляет собой запись устных рассказов, которые сочинялись и распространялись при царском дворе. Возможно, часть из них была записана летописью, общей Пискаревскому летописцу и Сокращенному временнику, т.к. статьи о юродивом Николе, переодевании царя и бояр при встрече крымских послов находятся в обоих летописцах. Но большая часть рассказов, основанная на записи устных источников, читается только в Пискаревском летописце. К устным источникам их позволяет отнести, возможно, не только отсутствие аналогий в других письменных сочинениях, но и сама форма изложения, без указания на точную дату события: «не в кое время».

Пискаревский летописец является единственным памятником XVII в., сохранившим такое большое количество рассказов об опричнине, основанных, по-видимому, на записи устных известий. Он представляет собой также единственную летопись XVII в., в которой нашли самое полное отражение события того времени. Во многих сводах и кратких летописцах XVII в. история опричнины или вовсе отсутствует, или изложена крайне скудно, ограничиваясь одной-двумя заметками.

Помимо статей об опричнине, Пискаревский летописец содержит сведения о событиях накануне Смутного времени – конца XVI – начала XVII в., а также Смуты. В историографии Смута и предшествовавшие ей события часто рассматриваются в неразрывной связи [227]. Bсточники по этой эпохе нами также изучаются вместе, т.к. в Пискаревском летописце их трудно отделить друг от друга. Например, статья о Григории Отрепьеве, с которой начинается описание Смуты, помещена под 1603 г., тогда как начало Смутного времени датируется обычно 1605 г.

Источники периода Смутного времени в памятнике выявить трудно. Летописец, как правило, не содержит точных пересказов, по которым можно узнать, откуда они заимствованы. Источники здесь можно определить не только и не столько на основе текстуального сходства, сколько на основе совпадения содержащейся в них информации. Исследование затрудняется тем, что события Смутного времени описаны во многих сочинениях: повестях, сказаниях. Каждое из этих произведений уникально, но в то же время некоторые из них сходны друг с другом и с Пискаревским летописцем, поэтому следует провести детальное сравнение с последним для установления их отношения к нему. Для сличения с Пискаревским летописцем из массы произведений Смутного времени надо выделить наиболее близкие ему. Автор применяет здесь традиционную методику поиска источников летописного произведения, именно она представляется наиболее эффективной. Методика количественного исследования нарративных сочинений Смутного времени, предложенная Л. Е. Морозовой, позволяет говорить только о наличии или отсутствии связи между произведениями, но ничего не дает для понимания характера этой связи [228]. Поэтому она, как считает и сама Л. Е. Морозова, должна дополняться традиционными методами источниковедческого исследования. В частности, исследовательница установила, что выявленные на основании количественных методов связи Пискаревского летописца с Повестью о честном житии Федора, Сказанием о самозванце, Житием царевича Дмитрия, Плачем о московском пленении и Рукописью Филарета могут быть вполне содержательными и требуют проверки традиционными текстологическими методами. Поэтому Пискаревский летописец будет сопоставлен с летописями, повестями и сказаниями Смутного времени. Такое сравнение позволит определить, использовал ли автор Пискаревского летописца сказания и повести Смутного времени непосредственно, или Пискаревский летописец имеет общие с ними источники либо независим от них. Пискаревский летописец будет сравниваться также с краткими летописцами, имеющими в своем составе сведения о Смутном времени.