Софья Хазанова - Пискаревский летописец. Происхождение, источники, авторство

Некоторые повести Смутного времени также близки по сюжету Пискаревскому летописцу, они излагают те же самые сведения. Из всех сказаний Смутного времени с Пискаревским летописцем особенно сходны сочинения князя Ивана Михайловича Катырева-Ростовского и князя Семена Ивановича Шаховского. Например, в повести князя Ивана Михайловича Катырева-Ростовского читаем о Самозванце: «От юности восхоте мнишеский образ носити. По мале времени пострижения своего изыде той чернец во царствующий град Москву и тамо дойде пречестныя обители архистратига Михаила и великого чюдотворца Алексия, и принят бысть архимаритом и всею братиею в пречестную обитель в крылосный чин; в той же обители поставляетца во дьяконы от патриярха Иова. Отъиде во страну северских градов, и оттоле дошед литовский земли до града Киева. И разболевся же лестию, якобы и до смерти уже пришед, и призвав к себе священника греческия веры исповедует ему лестию вся своя согрешения. И на конец исповедания рече ему слово едино под клятвою, яко он есть царь Дмитрей, сын великого князя Иоанна Московского» [253].

Для сравнения с произведением князя Катырева-Ростовского приведем отрывок из другого сочинения Смутного времени: повести князя Семена Ивановича Шаховского, где сходным образом описывается болезнь Григория Отрепьева: «Разболелся лестию якобы и до смерти уже пришед, повелевает же призвати священника греческия веры и исповедует ему лестию свои согрешения. И на конец исповедания рече ему слово едино под клятвою: яко несмъ, рече, инок, им же мя образом видиши, но сын есмъ царя и великого князя Иоанна Васильевича Московского» [254]. Две повести никак не связаны друг с другом, просто они пишут об одном и том же. Нельзя установить и их общий источник, так как нет прямых текстуальных заимствований. В этих повестях, как и в разрядных записях, не наблюдается текстуального сходства и с Пискаревским летописцем, хотя здесь можно проследить общие сюжетные линии.

Но по сюжету изложение биографии Григория Отрепьева в Пискаревском летописце ближе все же к разрядным записям, а не к повестям Смутного времени, хотя полного текстуального совпадения у Пискаревского летописца с разрядными записями, как уже упоминалось, нет:

21* Пискаревский летописец. С. 206.

22* Белокуров С. А . Разрядные записи за Смутное время. М., 1907. С. 1.

И в Пискаревском летописце, и в разрядных записях сказано о пострижении Григория Отрепьева в Чудове монастыре в Москве, оттуда он сбежал в северские города, а потом в Литву, говорится также о его болезни, во время которой на духовной исповеди он признался в своем царском происхождении. Но в Пискаревском летописце Григорий Отрепьев сбежал в Киев к князю Адаму Вишневецкому, в разрядных же записях после бегства в Литву будущий Лжедмитрий I очутился в киевском Печерском монастыре. У Пискаревского летописца не прослеживается здесь сходства и со сказаниями Смутного времени. В сочинениях князя Катырева-Ростовского и князя Семена Ивановича Шаховского, несмотря на схожесть изложения событий в обоих, отсутствуют сведения о встрече Григория Отрепьева с князем Адамом Вишневецким. Видимо, составитель свода воспользовался здесь разрядными записями. Нельзя исключить и того, что автор летописи находился в это время в Чернигове, где и получил известия о Лжедмитрии I.

В Пискаревском летописце встречаем одно сообщение о самозванце, отсутствующее в других источниках: Григорий Отрепьев якобы приходил к царице Марфе в монастырь на Выксе и она дала ему крест своего сына Дмитрия Угличского. Р. Г. Скрынников считал рассказ об этом посещении фантастичным [255]. Неизвестно, откуда попал этот рассказ в Пискаревский летописец, т.к. в письменных источниках Смутного времени он отсутствует. По-видимому, автор летописца, как и многие другие современники, знал о скитаниях Григория Отрепьева по монастырям понаслышке [256].

Рассказы о военных походах Григория Отрепьева в анализируемом источнике ближе всего к разрядным записям: и в Пискаревском летописце, и в разрядных записях говорится о том, что самозванец взял Чернигов, называется черниговский воевода – Иван Татев, говорится о добровольной сдаче Путивля, о поражении Григория Отрепьва под Добрыничами, после которого Самозванец ушел в Путивль, о том, что царевич Федор Борисович послал под Кромы Петра Басманова приводить людей к крестному целованию царевичу Федору, об измене окраинных городов, которые целовали крест самозванцу. Текстуального совпадения нет и здесь:

23* Пискаревский летописец. С. 206, 216.

24* Белокуров С. А. Разрядные записи за Смутное время. С. 2–4.

В Пискаревском летописце, в отличие от разрядных записей, сообщены дополнительные известия о том, что Расстрига взял город Монастырев, а воеводы после того, как разбили войска Самозванца под Добрыничами, пошли под Кромы. Но если в Пискаревском летописце сказано, что некоторые люди после смерти Бориса Годунова не стали целовать крести его сыну царевичу Федору, то в разрядных записях за Смутное время жители окраинных городов втайне целовали крест Расстриге. Как видно, между разрядными записями и Пискаревским летописцем нет не только текстуального тождества, но и полной идентичности содержания, несмотря на близость текстов обоих.

Сведения о том, что Григорий Отрепьев послал сначала к Москве дворян Гаврилу Пушкина и Наума Плещеева, о том, что после взятия Москвы царица Мария и царевич Федор были убиты князем Василием Мосальским и дьяком Богданом Сутуповым по его приказу, царевна Ксения была пострижена в монастырь, а Годуновы разосланы по городам, также больше всего напоминают сообщения разрядных записей. В литературных повестях Смутного времени и кратких летописцах XVII в. нет такого полного изложения событий. Например, в «Сказании о Гришке Отрепьеве» говорится только о Гавриле Пушкине и Науме Плещееве: «И отпущает к царствующему граду Москве посланников своих з грамоты с крестоцеловальными, и с ласкою, и з грозою, к бояром, и воеводам, и окольничьим, и дворяном, и стольником, и чашником, и ко всему царскому чину, и к приказным людем, к гостям и торговым людем, и к черным людем, Гаврила Пушкина, Наума Плещеева, объявляя себя, аки истиннаго царевича Дмитрея Ивановича» [257]. В летописце, написанном «выбором из старых летописцев», помимо Гаврилы Пушкина и Наума Плещеева, упоминается и арест царя Федора Борисовича с матерью: «Григорий Отрепьев отпустил к Москве с грамотами Гаврила Пушкина да Наума Плещеева, а нареченного царя Федора Борисовича и царицу матерь его Марью повелевает изымати и посадит до своего указу в крепости» [258]. Текстуального сходства ни у «Сказания», ни у летописца с Пискаревским летописцем нет.