Софья Хазанова - Пискаревский летописец. Происхождение, источники, авторство

Пискаревский летописец содержит слишком мало сведений о Кузьме Минине, что не позволяет судить о личном знакомстве летописца со старостой нижегородского ополчения. На их основании нельзя сказать, был ли автор в Нижнем Новгороде и встречался ли с Кузьмой Мининым. Возможно, однако, что составитель Пискаревского летописца располагал какими-то современными ему источниками.

Изложение похода князя Дмитрия Пожарского из Нижнего Новгорода к Москве, как и многие другие статьи Пискаревского летописца о военных действиях, тоже очень напоминает разрядные записи:

29* Пискаревский летописец. С. 217–218.

30* Белокуров С. А . Разрядные записи за Смутное время. С. 22.

В приведенных выше отрывках, как и в остальных, при общем сходстве содержания фиксируются некоторые отличия: в Пискаревском летописце князь Дмитрий Пожарский пришел в Ярославль из Нижнего Новгорода, но ничего не сказано о Кузьме Минине и его участии в создании ополчения; в разрядных записях точно названо место, где расположился лагерь князя Дмитрия Пожарского, – Арбатские ворота в Москве, тогда как Пискаревский летописец просто сообщает о том, что князь Дмитрий Пожарский пришел из Ярославля в Москву. В Пискаревском летописце рассказано и о покушении на князя Дмитрия Пожарского, когда Иван Заруцкий послал казаков и детей боярских его зарезать, но ошибочно ранили какого-то сына боярского. В. Г. Вовина отметила, что из всех источников, повествующих о Смутном времени, только в Пискаревском и Новом летописцах говорится о покушении на князя Дмитрия Пожарского. В то же время, писала В. Г. Вовина, попытка убийства князя Пожарского, при общем сходстве, в обоих памятниках изложена по-разному: «В Новом летописце указаны имена двух казаков, посланных из Москвы Иваном Заруцким убить князя, в Пискаревском летописце – это некие безымянные казаки и дети боярские; по Пискаревскому летописцу казак поразил случайно сына боярского, который „вел“ князя, по Новому летописцу казак Степанко тоже ошибся и „перереза“ ногу казаку Роману» [269]. На этом основании исследовательница предположила, что существовали какие-то неизвестные нам источники о покушении на князя Дмитрия Пожарского [270]. Они отразились в Пискаревском и Новом летописцах, но не были использованы в других сочинениях о Смутном времени.

Невозможно установить, из какого источника взяты сведения Пискаревского летописца о жизни Марины Мнишек в Коломне, когда «чины у ней были царьския все: бояре и дворяне, и дети боярския, и стольники, чашники и ключники, и всякие дворовые люди… А боярыни у нея были многия от радныя, и мать Трубецкого князя Дмитрея была же» [271].

Неизвестно и происхождение рассказа о жизни Ивана Заруцкого: «А он с поля пришел к Астрахани, и тут его пустили честно, по царьскому обычаю, и двор ему поставили, а воеводу астраханского князя Ивана князя Дмитреева сына Хворостинина убил, и почал жити по царьскому чину… И он, Ивашка, умыслил лутчих людей в Астрохани побити, кои не любят, и стал побивати… И в ту же пору пришли с Терки многие люди черкасы. И пустили их в город. И он, Ивашко, з женкою Маринкою и с малым Иванком побежали из града Волгою вверх. А за ним погналися многие люди из Астрахани, и угнали их. Казаки, кои с ними, стали бити челом и миритца межю собою, стали крест целовать, чтобы государь их пощадил, а его, Иванка, и женку Маринку, и малого отдали… И государь его повеле казнити и с малым и з женкою» [272].

Об Иване Заруцком, его бегстве в Астрахань, намерении убить «лутчих» людей, аресте и казни, помимо Пискаревского летописца, повествует также Новый летописец. Но и здесь нет полного сходства. Сведения Нового летописца в отдельных случаях достовернее. Например, в Пискаревском летописце сказано, что вместе с Иваном Заруцким, Федором Андроновым в Москве была казнена и Марина Мнишек, тогда как в Новом летописце говорится о ее естественной смерти. Об этих событиях не сказано ни в Сокращенном временнике, ни в кратких летописцах. В своей заключительной части Сокращенный временник использовал краткие летописцы и существенно отличается от Пискаревского летописца: «7121 – На Дмитриев день Селунского бояре взяли Москву, Китай-город, а литовских людей побили» [273]. Эта статья встречается во многих кратких летописцах. Краткий летописец от крещения св. Владимира пишет: «7121 – На Дмитриев день Селунского взяли Московского государства Китай-город и литовских людей побили» [274], Никифоровский летописец приводит те же известия: «7121 – На Митриев день Селунского бояре Московское государство Китай-город литовских людей побили» [275], аналогичное известие читается в еще одном кратком летописце: «7121 – На Дмитриев день Селунского Московского государства бояре и все православные христиане взяли Московское государство Китай-город и литовских людей побили» [276].

В Пискаревском летописце, как и в Новом, мы встречаем любопытные повести о чудесах, случившихся в Смутное время. При описании чудесных явлений в Пискаревском летописце могли быть использованы повести и сказания Смутного времени. Слишком малый объем текстов не позволяет говорить о прямом заимствовании. Статья Пискаревского летописца о видении сыну головы Истомы Артемьева Козьме в Архангельском соборе, когда он услышал в храме голоса, напоминает рассказ из «Иного видения». Совпадение текста в обоих источниках почти дословное:

31* Пискаревский летописец. С. 217–218.

32* Иное видение. С. 185.

Очевидно, Пискаревский летописец сократил здесь известие «Иного видения», убрал слова о том, что церковь Архангела Михаила является местом погребения великих князей.

Статью из другого сочинения Смутного времени, «Иного сказания», в Пискаревском летописце напоминает описание другого чудесного явления – в церкви Рождества Богородицы загорелась свеча «сама по себе». Возможно, все статьи о чудесах попали в Пискаревский летописец не непосредственно из «Иного сказания» и «Иного видения», а из какого-то другого источника, который нашел отражение и в этих сочинениях.

В Пискаревском летописце помещен также и рассказ о видении нижегородца Григория о посте, когда люди в Московском государстве должны были поститься три дня и три ночи, чтобы освободиться от нашествия иноземцев. На него обратила внимание В. Г. Вовина. Она заметила, что краткое сообщение Пискаревского летописца о посте содержит отсутствующее в «Повести о видении нижегородца Григория» сравнение событий в Нижнем Новгороде с «древним чюдом» в Ниневии, такое же, как и в Новом летописце. Исследовательница пришла к выводу, что в статье о посте нашла отражение не непосредственно «Повесть о видении нижегородца Григория», а ее обработка в другом сказании [277].