Пантелеймон Кулиш - ОТПАДЕНИЕ МАЛОРОССИИ ОТ ПОЛЬШИ (ТОМ 1 )

вооруженным шанцем.

Совершенно справедливо говорит один из польских историков: что в этой

пограничной области Речи Посполитої! столько было гетманов, сколько старост,

сколько поселившихся здесь коронных панов, сколько военных гениев. Много панских

имен вписано в хронику мелких и крупных битв, которыми сдерживался напор

азиатчины на Европу. Эти битвы имели характер самозащиты и потому не нарушали

мира с Турцией; но Молдавское Господарство, колебавшееся, в своем вассальстве,

между турецким султаном и польским королем, вызывало походы козакующей шляхты

со времен Сигизмунда Августа.

Князь Димитрий Вишневецкий, погубивший себя одним из таких походов (1564),

показывает нам, как много было общего между рыцарством днестровским и

днепровским. Ходить за Днестр на разорение турецких городов и татарских уймаков,

— было в обычае, как у днестровских, так и у днепровских Козаков не только в эпоху

Жовковского, но и в последовавшее за нею время.

После Московских походов, днепровские козаки пристрастились к морскому

гостеванью, к „верстанью добычного пути" до Черному морю, и правда, что

возбуждали Турок на войну с Польшею. Но в то самое время, когда горел Синоп и

падала руиной Кафа, князья Корецкие и паны Потоцкие, с козаками днепровскими,

вторгались, вопреки мирным договорам, в так называемую Волощину, и король

Сигизмунд III давал им на то свое тайное доз-

.

125

воление, совершенно так, как это делал он относительно панов, провожавших

названного Димитрия в Московию. Он следовал правилу: чего нельзя воспретить, то

надобно дозволить, а смысл этого правила был тот, что, в случае успеха предприятия,

правительство могло им воспользоваться, в случае же неудачи, нарушение мира можно

было взвалить на людей своевольных.

Зная это и даже служа посредником в сообщении королевской воли вельможным

пограничникам, предводитель козацкой коммиссии не мог обращаться с днепровскими

добычниками, в виду козачества днестровского, ни слишком сурово, ни слишком

требовательно. Они же притом сослужили службу польскому оружию в тяжкое для

Москвы время внутренних смут, и не дальше как в прошлом 1618 году помогли

королевичу Владиславу примежевать к Польше Смоленск и часть Северщииы. В

предстоявшем отражении Турок надобно было опять на них рассчитывать. И таким

образом коммиссия, долженствовавшая погасить страшный домашний огонь, в искрах,

только присыпала искры пеплом.

Но козаки были недовольны панами. Еще до столкновения с землевладельцами под

предводительством Косипского и Наливайка, еще до 1590 года, когда правительство

заявило свою решимость не терпеть козацких вторжений в соседния государства,

козацких разбоев и грабежей над купеческими караванами, козацкого покровительства

злодеям и государственным преступникам, запорожцы называли панов

неблагодарными.

С кочевой точки зрения, они были нравы. Пограничные паны в начале были не чтб

иное, как мелкие и крупные козацкие вожаки, и в панской среде было много таких,

которые посвящали себя войне с неверными „на вечную память козацкого имени“.

Польскочешский геральдик XYI века говорит о них, точно о религиозных

подвижниках, которые „презрели богатство и возлюбили славу защиты границ.

Оставив земные блага (пишет он), претерпевая голод и жажду, стояли они, как

мужественные львы, и жаждали только кровавой беседы с неверными".

Потомки рыцарей, внушивших Папроцкому красноречивое сравнение, явились в

эпоху московских смут предводителями разбойников, но, воспитанные в одних боях и

набегах, не сознавали себя ниже предков, а заслуги их перед королем и Речью

Посполитою были между тем очевидны.

В результате опустошительного козацкого промысла получались такия события, как

занятие московской столицы польским войскомъ

126

ОТПАДЕНИЕ МАЛОРОССИИ ОТ ПОЛЫШИ.

и нримежевание к Польше московских областей. В награду за это паны предлагали

тысяче Козаков по червонцу да по поставу каразии на человека, и повелевали им

выписать из козацкого реестра всех ремесленников и торговцев, состоявших в

помещичьем подданстве или у самого короля с его старостами да державцями, или у

королям, как называли козаки товарищей его правительственной власти.

Исполнив это повеление, козаки поставили бы себя в невозможность продолжать

промысел, который обеспечивал их насущные потребности, и по-неволе должны были

бы претерпевать голод и нужду, которым славные предшественники их подвергали себя

добровольно. Придавленные самою малочисленностью своею, козаки еще больше

были бы стеснены запрещением проживать, в качестве самосудных людей, в

королевских и панских имениях. Им не было дела до вреда, который вечно терпела бы

шляхта, допустив козацкую республику гнездиться в недрах республики шляхетской.

Наливайков „кусок хлеба“, который они имели бы в панских местностях на правах

никому неподвластного рыцарства, по их воззрению на собственность, не должен был

даже ставиться в счет, а отзываться к войсковому суду в своих обидах со стороны

нанов, это казалось им столь же естественным, как сами паны находили естественным

составлять вооруженные съезды против экзорбитанций своих собратий.

Что в ХУИИ столетии панские хозяйства держались уже не отдачею в аренду

дубовых лесов для выпаса свиней, не конскими табунами, не стадами и отарами, не

пасеками, бобровыми гонами да рыбными входами, как в ХѴ-м и ХѴИ-м,—этого

козаки не соображали, и хотя видели, что продукты земледелия перевесили в панских

имениях все прочия статьи дохода, но это им не нравилось. „Эй вы дуки, дукы!

позабирала все дуги и луки (говорили они): негде бедному козаку-нетяге и коня

поиасти“ *). А надобность в обороне границ была еще так велика, что наполнять житом

гумна казалось им столь же недостойным рыцаря, как это герольдик ГИапроцкий

находил лет пятьдесят тому назад, когда колол глаза зажиточным польским панам

убогою воинственностью панов русских.

Наконец, мир с Турками, заключенный под условием уничто-

*) Из старинной козацкой песни.

.

127

жения Козаков, казался им повторением панской лиги с Крымцами, устроенной

против низовцов Стефаном Баторием. Если панскими силами предводительствовал не

такой искусный гетман, как Жовковский, козаки наверное попытались бы завоевать

себе то положение, в котором паны отказывали им при Налнвайке. Но, как им ни было

досадно панское полноправство на отвоеванной у Татар сообща земле, не смели они

ринуться на полководца, кото. рый с малыми силами побеждал массы Москалей и