Пантелеймон Кулиш - ОТПАДЕНИЕ МАЛОРОССИИ ОТ ПОЛЬШИ (ТОМ 1 )

притеснения от Поляковъ0, переселиться в Московское Царство, о чем была послана им

и челобитная в Москву. Но гостеприимная и щедрая по-своему Москва на подобные

просьбы отвечала благоразумным молчанием. Ходатайство Борецкого об Ахии отбыла

она небольшим подарком и пожеланием Оттомануеу всех благ в его намерении

восстановить православное царство на месте Турции, а предложение присоединиться к

России со всеми Божиими церквами отклонила замечанием, что эта мыель еще в самих

Малоруссах не утвердилась. „Но если вам и впредь от Поляков будет утеснение в вере,

а у вас будет против их соединенье и укрепленье, говорили собиратели Русской Земли,

вы об этом снова уведомьте великого государя и святейшего патриарха; тогда его

царское величество и святейший патриарх будут о том мыслить, как православную веру

и церкви Божии и вас всех от еретиков во избавленье видеть0.

Незрел еще был плод великой мысли Иоанна III, возобновленный Филаретом

Романовым, да и сама Москва не встала еще из разоренья, в которое повергли было ее

омороченные иноверцами Русичи. Не мог еще озабоченный широким хозяйством

своим дом Романовых взяться за продолжение дела Рюриковичей. Рано еще было

московскому царю объявить себя собственником, отчичем и дедичем Русской Земли,

захваченной Литвою и Ляхвою. Не пришло еще для него время явиться, подобно

веятелю на гумне, между смешанных элементов Речи ИИосподитой и отвеять польский

элемент от русского на древнем нашем займище. Он дал только понять своим

просителям, что будет мыслить о том, как освободить малорусское православие от

латинских и немецких еретиков, которые, вооружаясь одни на других за обладание

Русской Землею, в то же самое время вооружали Русскую Землю на самое себя.

Между тем Конецпольский употреблял все старания, чтобы козацких интересов не

смешивать с интересами прочих классов.

Малорусское духовенство, теснимое униатами, не только грозило им козаками, не

только укрывалось от судебных преследований

150

.

Кунцевичей в стране, переполненной козацкнми жилищами, но иногда, под гнетом

беспомощности, бросая поповство, и само вступало в козаки. Поэтому в козацких

бунтах, демонстрациях и притязаниях нередко слышался клерикальный голос. Оно,

разумеется, в лице худших представителей своих, подучивало Козаков на кровавую

расправу с отступниками православия. Оно внушало козакам (а козаки, в свою очередь,

внушали запуганным правоелавникам), что король со всеми своими панами о том

только и думает, чтоб уничтожить православные церкви. Оно (также сообща с

козацкими бунтовщиками) пускало в ход нелепый, но в те тревожные времена

казавшийся вероятным слухом, что правительство намерено выгубить весь Русский

народ в Украине и заселить ее Поляками да Немцами.

И поборники православной самобытности, и поборники соединения двух церквей

под папским главенством были раздражены взаимными обидами до крайности. Сам

князь Збаражский, которому так трудно было исполнить роль великого посла в

Царьграде, заподазривал наше духовенство (не указывая лиц) в подучивании Козаков

на самоуправство и называл его genus sceleste hominum *). Не мог иметь о нем лучшего

понятия и Конецпольскии, как человек, воспитанный в образованном обществе и

возвышенный своим положением над поповскими дрязгами. Да и в самомъделе

странно было бы предполагать в большинстве наших полов и монахов такия чистые

мысли о призвании православного духовенства, какие выраже ны его верховниками в

„Советовании о Благочестии*. Но политика велела Конецпольскому и

предводительствуемой им коммиссии игнорировать прикосновенность духовных лиц к

самоуправству добычников.

Конецпольский обращался к козакам, как римский полководец к мятежному

легиону, строго внушая им, чтоб они не мешались в дела, не относящиеся к войску, и

во все время сцоего гетманства нс привлек ни одного nona u монаха к суду по

подозрению в стачках с бунтовщиками. Точно так поступал он и с мещанами, которые

больше всякого другого сословия пользовались козацкою добычею в качестве

шинкарей и торгашей, между тем как их молодежь, бегая от отцов и мастеров в

запорожскую вольницу, заставила даже правительство называть Козаков, панами

молодцами.

*) Проклятый род людей.

.

151

Козаки гнездились по всей Киевщине. С каждым монастырем, с каждой городской

общиной, с каждым панским двором завязывались у них полуприятельские,

полувраждебные связи, смотря по их услугам и по их беспорядочной, цыганской

жизни. Наступить на Козаков значило—наступить на всю Киевскую Украину.

Потребовать Козаков к ответу пред военносудную коммиссию со всеми

прикосновенными к их преступлениям лицами значило — перетревожить всех оседлых

жителей. Конецпольский знал, что этим он поднял бы на себя не только православных

людей, но и местных панов других вероисповеданий. Поэтому он выгородил из

козацкого самоуправства всех шляхтичей, которые делали козакам какиелибо

adminicula *), нужды нет, что на эти adminicula указывали даже сеймовые

постановления; выгородил всех мещан, которые поддерживали козачество не из одного

страха перед его террором, и все духовенство, о котором со времен Наливайка не

переставали носиться слухи, как о козацких наушниках.

Разосланные коронным гетманом универсалы так успокоили всех козацких

сообщников, что козаки оставили украинские города, как иноплеменники, как

случайные завоеватели, как безнаказанные притеснители, а мирные жители всех

вероисповеданий спешили заявить свою покорность правительству, умывая руки от

какой-либо солидарности с Запорожским войском. Наконец и самый крайний из так

называемых козацких городов, Крылов, был оставлен людьми, которые не хотели

подчиниться местным властям и, в качестве подсудимых только Запорожскому Войску,

хозяйничали в Украине по мере господствовавшей здесь неурядицы.

Навстречу козацким отрядам, подвигавшимся вниз Днепра по правой стороне его,

вышел из Запорожья козацкий гетман Жмайло, с так называемою арматою, под

которою разумелся подвижной капитул запорожского рыцарства вместе с артиллериею.

Жмайло был диктатор, избранный голотою для устрашения сравнительно

зажиточных и оседлых Козаков. До сих пор козаки уклонялись от ответа перед

военносудною коммиссиею Конецпольского, ссылаясь на отсутствие своего

запорожского гетмана. Вез него-де не смели они ни покориться коронному гетману, ни

защищать оружием козацкия вольности. Теперь собралось их до сорока тысяч в виду