Пантелеймон Кулиш - ОТПАДЕНИЕ МАЛОРОССИИ ОТ ПОЛЬШИ (ТОМ 2)

вторгаться в Польшу, и потому товарищи Хмельницкого вернулись в Украину, чтобы

зазвать к нему большее число Козаков. Хмельницкий же, скрываясь на острове Буцком,

правильнее Бутском, или Бутовском, иначе Товмаковском *), управлял всем движением,

которое прикрывал покорными жалобами своими королю, коронным гетманам и

королевскому по козацким делам коммиссару.

Происходившие в это время в Запорожском Войске волнения напоминали начало

Павлюковщины. Повод или предлог к ним был тот же самый. „ Скарбовые люди®

опять не заплатили за целые пять лет козацкого жолду, и козаки подозревали в утайке

денег панов полковников. Недоверчивая всегда к своей старшине козацкая „чернь®

сделалась теперь недоверчивее, чем когда-либо. Теперь в Запорожском Войске

старшиновали не избранники боевого народа, а панские креатуры, охранители

землевладельческих интересов против козацких. Еще до побега Хмельницкого козаки, в

задорных случаях, поговаривали о повторении над ними того суда, каким павлюковцы

покарали „войсковых изменниковъ®. Самого коммиссара по козацким делам,

ПИемберка, обвиняли они в стачке с полковниками и в утайке жолду.

Но всего больше возмущала Козаков регуляция пропинационных доходов, пошлин

и чиншей в тех королевских имениях, где им было дозволено иметь свою оседлость

(обййстье), или где они занимались чумачеством и шинкарством. Эти доходы были

главными хозяйственными статьями в украиниых экономиях, но они требовали

постоянного надзора, правильного учета-, неутомимой х лопотливости. Ни к чему

этому пограничная шляхта не была способна. Она свои винокурни (винници),

пивоварни (бровары), „кабаки®, шинки, корчмы, мыта, прбмыта и чинши „пускала в

аренду®, а на свой пай оставляла хозяйство, более приличное сословию

господствующему: земледелие, скотоводство, пасеки, бобровые „гоны®, рыбные

„входы®,

*) Бутом называли козаки толмача, пояалорусски товмача. Отсюда и остров

Товмаковский, иначе Товмаковка.

1Вб

ОТПАДЕНИЯ МАЛОРОССП ОТ ПОЛЬШИ.

селитряные „бурты11 и поташные „буды". Арендаторами были почти везде Жиды,

если не Армяне, которых промышленная деятельность, не чуждая подкупа сильных и

прижимки слабых, местному простонародью, „гордившемуся украинскою вольностью

своею", казалась порабощением. А когда „жид-рандаръ" запрещал козаку выкурить

горилки, или сварить меду и пива к свадьбе, крестинам или храмовому празднику,

козак называл это „зневагою" христианской веры, „наругою" над християнскою верою.

Все вместе возмущало козацкую чернь, тесно соединенную с людьми посполитими и,

под влиянием вечно крамольничавших низовцев, приготовляло умы гулящаго" и

убогого народа (класс многочисленный и в нынешней Малороссии) к новому

покушению против господства так называемых „панов Ляховъ".

Король был сильно встревожен бегством Хмельницкого, у которого, как у

войскового писаря, хранились так называемые в кобзарских думах королевские листы.

Он тотчас поручил канцлеру выслать коммиссию для исследования терпимых козаками

притеснений, и велел выплатить козакам за пять лет жолд. Получив же известие, что

хан готовится к войне и послал к султану за эмиром, велел, как уже сказано, коронному

гетману быть ваготове. К сенаторам и панам написал он, чтобы все вышли с дотним

войском своим в поле и расположились на Черном Шляху между Белою Церковью и

Винницею, а московских воевод велел просить, чтобы спешили с помощью согласно

договору. Этим способом долженствовал начаться первый акт Турецкой войны.

В самом деле, отряды Орды Ногайской, Очаковской и Крымской приближались к

польским границам. Но, слыша о великом войске, стоящем между Брацлавом и

Винницею, немедленно вернулись в свои юрты; а гетман и сенаторы, узнав от

волоипского господаря, что султан отказал хану в эмирах, и что Татары ни в каком

случае не двинутся из Крыма, пока не яаростет трава, распустили 30.000 войска, и этим

способом опять отсрочили королевские замыслы до весны. Деятелями этой отсрочки,

оказавшейся гибельною, по исчислению Адама Киселя к путивльскому воеводе, кроме

Николая Потоцкого, были: краковский воевода Любомирский, сендомирский воевода,

князь на Остроге Заславский, киевский воевода Тишкович, русский, — Вишневецкий,

черниговский—Калиновский, староста калучский Замойский, староста львовский

Сенявский, князь Корецкий, паны Немиричи и другие украинские землевладельцы.

Перечислив, сколько кто из них привел войска, коммиссар пограничных съ

137

Москвою дел, Адам Свентольдович Кисель, писал с обычным своим красноречием:

„Яко исчезает дым, тако, Божою милостью, исчезли врази наши: с полей Черного

Шляху в Крым повратили“. Он уведомлял путивльского воеводу, князя Юрия

Долгорукого, что „Венеты и Малтяне" победили многолюдное турецкое войско, и

потому от султана пришли к хану „немеры жестокие, сиречь заказы', чтоб он не

вторгался ни в Польшу, ни в Московское Царство. Это было писано в феврале 1648

года. Имя Хмельницкого еще не произносилось, но Кисель уведомлял пограничного

воеводу, что „войско квартянное зде в Украину притягнуло и положенное есть в

черкаских козацких местах (городах), потому что козаки черкасци! одного пулковника

своего Чигиринского здрадили".

Летом 1647 года Адам Кисель ездил в Москву в качестве королевского посла для

заключения с царем договора против Татар, но, застав царских сановников уже в

мирных переговорах с Ордою, мог постановить съ' ними только такия условия: 1) Оба

монарха не будут задевать Татар, и будут поступать с ними постарому. 2) Еслибы

Татары вторгнулись в Польшу, или в Московское Царство, тогда оба монарха будут

заодно, то-есть будут помогать один другому, и уведомят об этом договоре хана. 3) Но

еслибы хан объявил Польше, или Москве, войну, в таком случае монархи обдумают,

что будет найдучшйм, и король сзовет сейм.

С этого времени начались у Киселя приятельские с царскими людьми отношения,

которыми он пользовался и в качестве коммиссара пограничных с Москвою дел. Когда

на Польшу поднималась из Запорожья непредвидимо грозная буря, у Киселя шла с

царскими боярами деятельная переписка самого мирного свойства. Польша мостилась

хозяйничать на русской земле, отторгнутой у царя в 1633 — 1634 году, с помощью

Козаков. Кисель, не довольствуясь королевскими пожалованиями в Черниговщине,

выпросил у царя позволение—в трех -местах Трубчевского уезда и в двух

Недригайловского жечь золу для выделки поташа, или, как он писал, шмальиуги, „и на