Пантелеймон Кулиш - ОТПАДЕНИЕ МАЛОРОССИИ ОТ ПОЛЬШИ (ТОМ 2)

П. А. Кулиш.

ОТПАДЕНИЕ МАЛОРОССИИ ОТ

ПОЛЬШИ

(1340—1654).

В ТРЕХ ТОМАХ.

ТОМ ВТОРОЙ.

МОСКВА.

Университетская типография, Страстной бульвари.. 1888.

Из „Чтений" Императорского Общества Истории и Древностей Российских при

Московском Университете;

Глава XI.

Страх соединения Козаков с азиатскими соседями.—Связь между Московским и

Польским разорениями.— Главные действующие лица в ускорении Польской Руины.—

Спасительный план великого полководца и гражданина.

У наших днепровских Козаков, по их инстинктам, было больше общего с Татарами,

нежели с какою-либо частью польскорусского населения Малороссии.

Мы видели, что польские короли поступали с козаками так, как поступали древние

русские князья с дикими обитателями пустынь, лежавших за рекой Росью с правой

стороны Днепра и за рекой Сулойс левой; именно: привлекала их себе на службу, как и

других иноплеменных ордынцев.

Страх соединения Козаков с азиатцами против европейской гражданственности

заставил польское правительство ухаживать за двумя изменниками своими, Евстафием

Дашковичем и Димитрием Вишневецким. Тот же страх принуждал Польшу платить

Татарам гарач и вооружать хана против низовой вольницы для очистки от неё

запорожских пустынь.

С своей стороны козаки, называя панов неблагодарными, старались ладить с

Крымцами, и чуть было не поступили на службу к хану под предводительством

Самуила Зборовского, назвавшагося ханским сыном. Раздраженные намерением,

польскорусских властей взять их в крепкия руки, и обманувшись в рассчетах на Татар,

они пытаются ниспровергнуть панов собственными силами, о помощью

накопившагося в безглавом обществе разбойного элемента. Но, когда домашния

средства оказались недостаточными,, козаки служат крымским ханам в их борьбе с

турецким господством, и по-старому приглашают Крымцев для опустошения панских

владений. Паны бьют Козаков на урочище Медвежьи Лозы и задабривают подарками

Татар. Козаки снова служат хану, под предводительством Дорошенка, Снова паны бьют

их, в Переяславле, н разлучают съ' Крымцами посредством подарков. Въ

4

1637 и 1638 годах со стороны Козаков повторяется та же попытка привлечь Татар к

совместному набегу на панские имения, а со стороны панов отправляются к хану возы

кожухов, жупанов, сапогов и денежной дани.

Тяжелые вздохи, с которыми козаки слушали на Масляном Ставу евангельские

внушения проповедника, присланного Петром Могилою, не замедлили сделаться у них,

волчьим воем и медвежьим ревом, а когда ярость побежденных панским оружием

стихла, они вернулись к той мысли, которая поддерживала нх бунты со времен

Косинского: стали в десятый раз искать своего торжества над панами в татарской

помощи. Долго выжидали они благоприятных для того обстоятельств. Но Польша жила

в согласии с Москвою; Бонецпольский отражал козацкие набеги могущественно, и в

1644 году поразил Крымцев под Охматовым так сильно, как будто воскрес памятный

им панский коз'ак, Стефан Хмелецкий.

Накопец „перекопским царемъ* сделался Ислам Гирей, проведший всю молодость в

польском и турецком плену. Это был дикий фанатик магометанства, надменный своим

родом, который, по его взгляду, был выше султанского. Козаки, вращаясь по своим

интересам в магометанском соседстве, знали его с той стороны, которая была им на-

руву, и обратились к нему с предложением своего подданства, лишь бы он помог им

одолеть „Ляховъ". Но Ислам-Гирей презирал христиан вообще, смотрел на них, как на

существа низшие, и если входил с ними в договоры, то лишь для того, чтоб их

обмануть, как человек обманывает животных. Предложение днепровских джауров было

им гордо отвергнуто. Это Козаков не остановило. Они, с своей стороны, презирали

мусульман, и называли их поганцами, неверными псами. Они Татар и Турок

ненавидели почти столько же, как своих панов; если же, в последствии величались

дружбой и братством Крымцев, то делали это в опьянении торжества" над панами и на

досаду Москалям, которые долго 'взвешивали, можно ли принять их „под высокую

царскую руку". Отвергнутые в десятый раз, козаки терпеливо ждали времени, когда

интересы „неверных псовъ" соединятся с их благоверными интересами для

опустошения „Християнской Земли"*),

*) Кобзарские думы называют Христианскою Землею, иначе Святорусским Берегов,

безразлично и Восток и Юговосток польских владений, когда говорят о возвращении

пленников из татарской и турецкой неволи.

.

5

Между тем колонизация малорусских пустынь, по усмирении Козаков и Татар,

пошла так успешно, что у Конецпольского явилась мысль — выместить Кипчакскую

Орду совсем из „Таврики" и заселить Крым христианами. Эту мысль Конецпольский

давно уже оборачивал в уме своем и совещался о способах к её осуществлению с

преданными ему людьми. В 1645 году изложил он свой проект на бумаге, по не

решался покамест публиковать, в виду всеобщего стремления землевладельцев к

мирным занятиям, которым больше всего мешали миновавшие с 1638 годом козацкие

бунты.

Проект Станислава Конецпольского замечательнее всего тем, что в нем

польскорусской республике указывалась необходимость искренно-тесного союза с

Московским Царством. Колонизатор малорусских пустынь признавал в московском

правительстве такия способности к заселению новоприобретенных земель, что он был

готов предоставить в его распоряжение Крым по изгнании из него Татар. Он признавал

за „МоскалямиС4 также и уменье удержать навсегда в своем обладании „Таврику", к

чему, очевидно, считал не способными своих единоплеменников, Поляков. Дело это

представлялось ему опасным с одной только стороны, именно с той, что Москва, заняв

Крым, и живя в таком близком соседстве с козаками, может, пожалуй, отторгнуть от

Польши п Козаков, и „всю Русь"; но всё-таки приходил он к заключению, что для

Польши лучше было бы иметь в „Таврике" соседями подозрительных приятелей,

„Москалеве нежели явных неприятелей „язычниковъ".

План этот, столь же человечный, как и дальновидный, занимал знаменитого

охранителя Польши так серьезно, что осенью 1645 года послал он в Крым искусного

геометра и рисовальщика Себастиана Адерса, родом из Мазовии, под видом купца, для

снятия на план и изображения тамошпих городов и крепостей. Но через год с

небольшим Конецпольского пе стало, и его внезапная смерть открыла свободный ход

роковым событиям, которые, повидимому, один он мог бы остановить.