Пантелеймон Кулиш - ОТПАДЕНИЕ МАЛОРОССИИ ОТ ПОЛЬШИ (ТОМ 3)

мифическим Синим Бодам. Оборванные и расстроенные жолнеры Калиновского, в

глазах защитников польского отечества, представляли не больше ценности, как остатки

разбитого на голову и разбежавшагося войска.

Но калиновцы, как увидим далее, не были•контрастом среди соединившихся в

Сокале помогал.

Глава XXVI.

Воюющие стороны, неспособные к правоте.—Папский лагерь под Сокалем.—

Война Римлян с Греками посредством панов, а Греков с Римлянами посредством

Козаков.—Достоинство' московского правительства в виду зтой борьбы.—Движение

панского войска к Берестечку.—Казацкое становище и при • иод Крымского хана к

козакам.—Первая битва под Берест емком.

Несчастен был тот народ, который вверял свою судьбу колонизаторам нашей

опустелой от Татарского Лихолетья Малороссии, сколько бы ни было между ними

аборигенов, Колонизаторы прельщали этот сбродный народ, как бы новых египетских

беглецов, мечтали о земле, текущей молоком и медом, не по были способны

воспользоваться благодатною почвою нашей родины, и допаювались в ней до того, что

голодали на самих берегах молочных и медовых рек, наконец были подавлены и

изгнаны с бесчестием подражателями их самоуправства, козаками. Доверчивый и

увлеченный, .панами в обетованную землю народ оказался в ней бедствующими Но не

меньше выпало бедствий и на долю тех, которые, в качестве передовиков его,

двинулись в роскошные пустыни пз зажитых и прославленных древним русским,

литворусским, польско-русским, немецко-русским мужеством. Они сделались рабами

рабов своих, изгнанниками из земли древнейших предков своих.

И вот, изгпаппые и изгоняющие собираются перед нами на последнем человеческом

суде за содеяпиые обеими воюющими сторонами неправды, те и другие

преиеполнешше чувством правоты своей, те и другие равпо жалкие в наших глазах

неспособностью к правоте.

С такими чувствами приходится потомкам осадников и осадит старой Малороссии

проповедывать спасительную идею русского воссоединения в изображении

междусословного спора, который, с течет. ш.

25

194

нием времени, сделался междуцерковным и наконецъ—международным.

Всмотримся сперва в панское войско—главами самих потомков панских, которых

большая часть позабыла свое русское имя ради имени польского.

Предводитель папского войска, Ян Казимир, называемый Казимиром V в

воспоминание о Казимире ГГ Великом, прибыл 27 мая в лагерь, соединявший в себе

всю вооруженную Польшу. Прибыл он, великий монарх, непобедимый победитель,—и

ему (разсказывают сами Поляки) представилось поразительное, страшное зрелиице.

Польский лагерь под Сокалем (говорят они) был готовою для неприятеля добычею.

Вместо того, чтобы представлять грозный редут вольного Шляхетского Народа, опору

могущества польских королей и короля королей польских, он казался громадным

лазаретом: так ужасно разбились паны о собственных мужиков своих во всех

столкновениях за право владеть землею,—от Жедтоводского до Крупчинецкого

включительно. Голодный тиф похищал храбрых жолнеров одного за другим с большею

быстротой и беспомощностью, чем похищает голодный коршун цыплят. Вокруг

боевого лагеря, последней опоры славы и вольности шляхетской, не было ни валов, ни

шанцев. Босые оборвыпш жолнеры оставались без оружия,—-изнемогшие львы без

когтей и зубов. Квартяки Калиновского, не уступавшие в личной отваге Богуну и его

отчаянным шляхтичам, таяли здесь от всяких недугов поразительно. Они были

набраны из ветеранов Тридцатилетней войны да переформированы из старых полков

покойного короля, победителя мвогоцарствениой Москвы, готовившагося к покорению

не до покоренного македонским героем Востока. Пзнуренньте беспрестанною борьбою

с неприятелем и многочисленным, и повсеместным, уменьшенные и расстроенные

бегствомъ—сперва из-под Винницы, потом из-под Каменца, одесятствованные

болезнью голода—тифом, эти мужественные и выноочшше воины сделались негодны

для войныОяи были теперь способны истреблять не Козаков и Татар, а тех, которые

приняли их, немощных беглецов, к себе в лагерь,— истреблять посредством заразы.

Из первоначального количества калиповцев, из 12.000 лучших на свете бойцов,

уцелело всего 5.985 человек, и ото число с каждым днем уменьшалось. Седые усачи и

бородачи, смотревшие недавно еще львами, служившие под начальством генераловъ

ОТПАДЕНИЕ МАЛОРОССИИ ОТ ДОЛЫШИ.

195

Густава Адольфа, или в прославленных походах Владислава IV, до рокового 1648

года ужас козацкой гидры,—теперь нищие лохмотники, с печатью голодной горячки на

лидах, едва держались на ногах в строю йод своим надломанным оружием. Недавно

наводили они страх на всю Европу; теперь, стыдясь убожества своего, молча валились

на солому и умирали без ропота; а государство, нанявшее нх на службу, не давало им

даже того, что получал каждый понрошайка на дороге, каждый конь и вол у хозяина

(Слова историка-Поляка).

Король очутился нод Сокалем в ужасающем ноложении. Над непобедимым

победителем здесь должен был повториться, если не Зборов, то Кореунь. Толиш

малорусских мужиков, „пуская на пожаръ1* и грабя все, что было можно истребить,

пли унести с собой, валили на Волынь к главному козацкому табору. 100.000 Татар шло

на помощь козавам из-за Днепра. Надобно было двинуться вперед, непременно вперед,

чтобы не дать бесчисленному неприятелю усилиться и соединиться с Ордою, как ото

всуе проиоведывал Вишневецкий после Корсунского погрома. Но предводители

объявляли, что голодный ы неоплаченный жолнер не двинется с места.

В Сокальском монастыре—замке находилась в сирату почти вся дорогая

движимость окрестной шляхты. Жители южных воеводств свезли сюда все свои

ценные вещи в серебре, золоте и иалич ные деньги, под защиту войска. Военная рада, с

королевского разрешения, изрекла отчаянное постановление—обревизовать денежные

склады и взять их в виде займа, лишь бы удовлетворить войско.

После ИИилявецкого бегства, нечто подобное произошло во Львове, и Речь

Посполитая тогдашний военный произвол заклеймила названием разбоя. Теперь сам

король с сенаторскою радою предпринял то, что было опозорено Шляхетским Народом

в других, и выслал представителей третьего государственного сословия ломать замки у

чужих сундуков. Но находившаяся тут же в лагере шляхта ие дала прикоснуться к

своей собственности: добро отсутствующих она припрятала, а в оставшихся ящиках не

было найдепо ничего. Когда ота позорная экзекуция оказалась безуспешною, король