Петр Третьяков - У истоков древнерусской народности

На такой своеобразной экономической основе, при преобладании скотоводства, особенно коневодства, у поволжских финно-угров в конце I тыс. н. э. могли сложиться классовые отношения лишь примитивного, дофеодального облика, хотя и со значительной общественной дифференциацией, похожие на общественные отношения кочевников I тыс. н. э.

На основании археологических данных трудно решить вопрос о степени развития ремесла у поволжских финно-угров. У большинства из них с давних пор были распространены домашние ремесла, в частности изготовление многочисленных и разнообразных металлических украшений, которыми изобиловал женский костюм. Техническая оснащенность домашнего ремесла в то время мало отличалась от оснащенности ремесленника-профессионала — это были те же литейные формы, льячки, тигли и др. Находки этих вещей при археологических раскопках, как правило, не позволяют определить, было ли здесь домашнее или специализированное ремесло, продукт общественного разделения труда.

Но ремесленники-профессионалы в указанное время несомненно имелись. Об этом свидетельствует возникновение на финно-угорских землях Поволжья на рубеже I и II тыс. отдельных поселений, обычно укрепленных валами и рвами, которые по составу находок, сделанных при археологических раскопках, могут быть названы торгово-ремесленными, «эмбрионами» городов. Кроме местных изделий в этих пунктах встречаются привозные вещи, в том числе восточные монеты, разнообразные бусы, металлические украшения и др. Таковы находки из Сарского городища около Ростова, уже упомянутого Тумовского селища около Мурома, городища Земляной Струг около Касимова и некоторых других. [95] Е. И. Горюнова. Этническая история…, стр. 95—127, 162–182.

Можно предполагать, что более отсталыми были северные финно-угорские племена, в частности весь, занимавшая, судя по летописи и данным топонимики, огромное пространство вокруг Белого озера. В ее экономике, как и у соседних коми, едва ли не основное место занимали тогда охота и рыбная ловля. Открытым остается вопрос о степени развития земледелия и скотоводства. Возможно, что среди домашних животных здесь имелись олени. К сожалению, археологические памятники белозерской веси I тыс. н. э. до сих пор остаются неисследованными. И не только потому, что ими специально никто не занимался, а главным образом из-за того, что древняя весь не оставила после себя ни остатков хорошо выраженных долговременных поселений, ни погребальных памятников, известных в земле других соседних финно-угров — эстов, води, мери, муромы. Это было, по-видимому, очень редкое и подвижное население. В Южном Приладожье имеются курганы конца IX–X в. с сожжениями, своеобразные по погребальному обряду и принадлежавшие, возможно, веси, но уже подвергшейся славянскому и скандинавскому влиянию. Эта группировка уже порвала с древним образом жизни. Ее экономика и быт во многом напоминали экономику и быт западных финно-угорских племен — води, ижоры и эстов. На Белом озере имеются древности X и последующих столетий — курганы и городища, принадлежавшие веси, уже испытавшей на себе значительное русское влияние.

Большинство финно-угорских группировок, входивших в границы Древней Руси или тесно с ней связанных, не утратило своего языка и этнических особенностей и превратилось впоследствии в соответствующие народности. Но земли некоторых из них лежали на главных направлениях славяно-русской раннесредневековой колонизации. Здесь финно-угорское население вскоре оказалось в меньшинстве и спустя несколько столетий было ассимилировано. В качестве одной из главных причин славяно-русской раннесредневековой колонизации финно-угорских земель исследователи справедливо называют бегство на окраины Руси земледельческого населения, спасавшегося от растущего феодального гнета. Но, как уже указано выше, имели место и «организованные» переселения крестьян, возглавляемые феодальными верхами. Особенно усилилась колонизация северных и северо-восточных земель в XI–XII вв., когда южные древнерусские области, лежащие вдоль границы степей, подверглись жестоким ударам кочевников. Из Среднего Поднепровья люди бежали тогда на Смоленский и Новгородский Север, а особенно в далекое Залесье с его плодородными почвами.

Процесс обрусения финно-угорских группировок — мери, белозерской веси, муромы и др. — закончился лишь в XIII–XIV вв., а местами и позднее. Поэтому в литературе представлено мнение, что перечисленные финно-угорские группировки послужили компонентом не столько древнерусской, сколько русской (великорусской) народности. Материалы этнографии точно так же свидетельствуют, что финно-угорские элементы в культуре и быту были характерны для старинной сельской культуры лишь волго-окского и северного русского населения. Но археологические и исторические данные говорят о том, что в ряде местностей процесс обрусения финно-угорского населения завершился или зашел очень далеко уже к XI–XII вв. К этому времени вошли в состав древнерусской народности значительные группы мери, веси и окских племен, а также отдельные прибалтийско-финские группы на Северо-Западе. Поэтому финно-угры не могут быть исключены из числа компонентов древнерусской народности, хотя этот компонент и не являлся значительным.

Колонизация финно-угорских земель, взаимоотношение пришельцев с коренным населением, его последующая ассимиляция и роль финно-угорских группировок в формировании древнерусской народности — все эти вопросы изучены еще далеко не достаточно. Ниже речь пойдет о судьбе не всех финно-угорских групп, земли которых были заняты в раннем средневековье славяно-русским населением, а лишь тех из них, о которых в настоящее время есть какие-либо сведения, — исторические или археологические. Больше всего данных имеется о древнем населении восточной части Волго-Окского междуречья, куда в XII в. переместился важнейший центр Древней Руси. Кое-что известно о финно-угорском населении Северо-Запада.

Как это ни странно на первый взгляд, древними финно-уграми, оказавшимися в границах Руси, больше всего интересовались в третьей четверти XIX в. Интерес к ним был вызван тогда, во-первых, итогами исследований выдающихся финно-угроведов — историков, лингвистов, этнографов и археологов, прежде всего А. М. Шегрена, впервые нарисовавшего широкую историческую картину финно-угорского мира, и его младшего современника М. А. Кастрена. А. М. Шегрен, в частности, «открыл» потомков древних финно-угорских группировок — води и ижоры, сыгравших большую роль в истории Великого Новгорода. Первым исследованием, специально посвященным исторической судьбе води, была вышедшая в 1851 г. работа П. И. Кеппена «Водь и Вотская пятина». [96] Журн. Минист. народн, просв., 1851, кн. IXX. Во-вторых, интерес к финно-уграм и их роли в отечественной истории был вызван тогда грандиозными раскопками средневековых курганов на территории Ростовско-Суздальской земли, произведенными А. С. Уваровым и П. С. Савельевым в начале 50-х годов XIX в. По мнению А. С. Уварова, с которым он выступил на I Археологическом съезде 1869 г., эти курганы принадлежали летописной мере, как тогда говорили, мерянам — финно-угорскому населению, «быстрое обрусение» которого началось «почти в доисторические для нас времена». [97] А. С. Уваров. Меряне и их быт по курганным раскопкам. Тр. I Археол. съезда, т. II, М., 1871, стр. 646, 649 и др.