Петр Третьяков - У истоков древнерусской народности

Других взглядов придерживался, как уже указывалось, А. А. Спицын. По его мнению, «колонизация Ростовского края русскими… началась в IX в. и скорее всего с верховьев Днепра, из земли смоленских кривичей». Курганы с сожжениями и «вещами русско-скандинавской культуры», исследованные в Ростовском и Ярославском крае, он сравнивал с курганами Гнездовского могильника под Смоленском к считал, что «примеси» угро-финских вещей в курганах «совершенно нет никакой». [117] А. А. Спицын. Владимирские курганы, стр. 96, 163–167.

С этим не была согласна Я. В. Станкевич, исследовавшая курганы Ярославского Поволжья в 1938–1939 гг. По ее мнению, древнейшие курганы с трупосожжениями были насыпаны здесь выходцами не столько из Смоленского Поднепровья, сколько с Северо-Запада, из земли словен новгородских. Об этом свидетельствует устройство наиболее ранних высоких курганов, в насыпях которых, как и в новгородских сопках, имеются по несколько зольных прослоек, отмеченных еще И. А. Тихомировым, остатки каменных и деревянных конструкций и многочисленные захоронения пережженных костей. С Северо-Западом, но не славянским, а финно-угорским, связываются находимые нередко в курганах глиняные круглодонные сосуды-чаши с орнаментом. Местный финно-угорский (мерянский) элемент представлен в курганах женскими «шумящими» бронзовыми украшениями. Отметив неоднократные находки вещей скандинавских типов, Я. В. Станкевич тем не менее полагала, что ни одного бесспорного скандинавского захоронения в курганах Ярославского Поволжья встречено не было. [118] Я. В. Станкевич. К вопросу об этническом составе населения Ярославского Поволжья в IX–X вв. МИА, № 6, 1941. К мнению Я. В. Станкевич присоединилась в своей работе Е. И. Горюнова, которая, однако, без какой-либо аргументации отнесла древнейшую группу курганов ко времени не раньше X в., а все финно-угорские элементы, в них представленные, считала местными — «мерянскими или мерянско-камскими». [119] Е. И. Горюнова. Этническая история…, стр. 190–198.

Последние исследователи этих древностей — М. В. Фехнер, Н. Г. Недошивина и др. — показали, что наиболее ранние курганы с сожжениями дают вещи конца IX в. [120] Ярославское Поволжье X–XI вв. М., 1963.

Соображения Я. В. Станкевич, сравнивавшей курганы с сожжениями из восточной части Волго-Окского междуречья с раннесредневековыми древностями не Поднепровья, а Северо-Запада, являются несомненно правильными. И следует указать еще на один аргумент в пользу этой точки зрения — на происходящие из некоторых курганов грубо сделанные из глины изображения пятипалых лап, которые обычно называют медвежьими лапами и связывают с медвежьим культом. Некоторые из лап были, как предполагают, изображениями лап бобра, но это, по моему мнению, весьма сомнительно. [121] М. В. Фехнер. Предметы языческого культа. В сб.: Ярославское Поволжье X–XI вв., М., 1963, стр. 86–89.

Большинство исследователей, говоря о глиняных лапах, рассматривает их как выражение местной, мерянской культуры или же шире — как элемент медвежьего культа, распространенного у различных этнических групп Севера: и финно-угров, и балтов, и славян. [122] Н. Н. Воронин. Медвежий культ в Верхнем Поволжье в XI в. МИА, № 6,1941. Однако если медвежий культ в той или иной мере действительно был распространен некогда у всех обитателей лесной полосы, то такое его конкретное преломление, как глиняные лапы в погребальном обряде, отнюдь не имело широкого распространения.

Известно, что кроме курганов восточной части Волго-Окского междуречья глиняные изображения медвежьих лап имеются в раннесредневековых курганах лишь в одном единственном месте, а именно на Аландских островах. По мнению их исследователя, Е. Кивикоски, эти лапы были там элементом чуждым, пришедшим с угро-финского востока, из России. [123] Е. Кuvікоsкi. Eisenzeitliche Tontatzen aus Aland. ESA, IX, 1934. Курганы на Аландских островах в своей основной массе являются несколько более ранними, чем курганы с лапами из Ярославского, Ростовского и Суздальского края. Следовательно, они происходят не отсюда. Об этом же говорит то, что в мерянских, муромских и мордовских могильниках конца I тыс. н. э. такие лапы ни разу не были найдены.

Остается предположить, что глиняные лапы в курганах Аландских островов и Волго-Окского междуречья являются пережитком погребальной обрядности одной из финно-угорских группировок Севера, вероятно веси, древние погребальные памятники которой неизвестны. Возможно, что у веси был распространен обряд погребения на деревьях, который практиковали в древности многие племена Сибири и некоторые мордовские племена Поволжья. [124] В. В. Г ольмстен. Надземные погребения в Среднем Поволжье. КС, в. 5, 1940. Недаром волхвы, казненные Яном Вышатичем в 1071 г. в устье Шексны, т. е. на границах земель мери и веси, были не погребены в земле, а повешены на дубе, откуда их якобы стащил медведь. Глиняные лапы могли служить оберегами таких поверхностных захоронений. В Волго-Окское междуречье и на Аландские острова эта деталь попала вместе с «полоном» — людьми из земли веси.

Этому предположению противоречит лишь то, что в курганах Приладожья и Прионежья конца IX–X в., которые, по мнению некоторых исследователей, принадлежали веси, подпавшей под славянское и скандинавское влияние, глиняные лапы ни разу найдены не были. Но это можно объяснить тем, что западные группировки веси, издавна связанные с Прибалтикой, имели в погребальном обряде свои особенности. А возможно, что эти курганы, как уже указывалось, принадлежали не веси, а одной из южных карельских группировок. Можно указать лишь на когтевые фаланги медведя, встречаемые в староладожских сопках вместе с пережженными человеческими костями. Очевидно, вместе с трупом там сжигались медвежьи лапы. Это очень близкая аналогия, более того, наиболее вероятный прообраз глиняных лап из ярославских курганов.

Но как бы ни разрешился в будущем вопрос о глиняных лапах, они подтверждают мысль, что пришельцы в восточную часть Волго-Окского междуречья, насыпавшие курганы конца IX–X в., происходили главным образом не из Верхнего Поднепровья, а с Северо-Запада. Их пути на Волгу лежали через оз. Ильмень, Мcту и Мологу, а также через Белое озеро и р. Шексну.

Уже первые исследователи древностей восточной части Волго-Окского междуречья обратили внимание на то, что древние курганы этой области, содержащие остатки сожжений, имеются не повсеместно, а лишь в некоторых пунктах: около Ростова, Переяславля, Ярославля и Суздаля, по главным водным артериям края. Это было ясно уже на основании карты курганов, составленной А. С. Уваровым. Дальнейшие исследования привели к тем же выводам. Помещенная здесь карта (рис. 10) взята из книги Е. И. Горюновой, заново рассмотревшей все данные о древних курганах восточной части Волго-Окского междуречья, исследованных в XIX в. и позднее. [125] Е. И. Горюнова. Этническая история… стр. 253–255, карта № 3.