Василий Васильев - И дух наш молод

Да здравствует Всероссийский съезд РСДРП!

Да здравствует Российская революция!

Да здравствует III Интернационал!

Беспощадная организованная борьба пролетариев к беднейших слоев крестьянства против капиталистов, помещиков, кадетов и К°! Беспощадная критика разлагателей революции - социалистов-революционеров и меньшевиков"{98}.

Для ответного приветствия съезд послал на завод своих делегатов: Володарского и Ярославского.

На одно из заседаний И. П. Флеровский - делегат Кронштадта - привез только что отпечатанную брошюру Ленина "К лозунгам". Она была роздана всем делегатам. Получили ее и мы, командиры дружин и групп.

У всех была велика тревога за жизнь Ильича. Это теперь, задним числом, все кажется просто. Какой суд?! Какая явка?! Разве неизвестно, чей это кончилось для вождей немецкого пролетариата Карла Либкнехта и Розы Люксембург? Разве не готовилось заранее продуманное убийство? Никто, в том числе и новоиспеченный диктатор Керенский, и не помышлял о суде.

До суда и не должно было дойти. Только звериная злоба, желание любой ценой обезглавить революцию руководили теми, кто выдал ордер на арест и направлял кампанию клеветы.

Да, теперь все кажется предельно ясным. Но в конце июля семнадцатого года делегатам съезда совсем не так просто было решать вопрос о явке или неявке Ленина на суд Временного правительства. В связи с этим вспоминается разговор с Дмитрием Захаровичем Мануильским в один из последних его приездов во Львов на областной партактив, если не ошибаюсь, весной 1951 года.

Вечером Дмитрий Захарович пригласил меня к себе в скромный номер гостиницы.

Снова засиделись мы допоздна, вспоминали события, общих знакомых. Не помню, кто первый, кажется, Дмитрий Захарович, заговорил о Ярославе Галане, которого любил, как сына. Я тоже лично знал Ярослава Галана. Трагическую гибель его от рук наемных убийц - бандеровцев принял как личную утрату.

Все - и процесс над убийцами - еще свежо было в памяти.

- Ошибка наша. Не уберегли мы его, - глухо произнес Дмитрий Захарович. - Недооценили жестокость и коварство врагов. Непоправимая ошибка.

Он дважды повторил последние слова. Мысль эта, видно, не переставала тревожить его. Так неожиданно определилась тема нашей ночной беседы.

Дмитрий Захарович говорил в эту ночь о себе строго, безжалостно, словно подводил итоги. Не прибеднялся, сознавал: жизнь прожита не зря. Многое сделано. Но были и серьезные промахи, ошибки, были и временные отходы от ленинской линии.

- Разные бывают ошибки. Одно дело - ошибки молодости, роста, допущенные не по злому умыслу, ошибки, на которых учатся, которые можно исправить. Хуже, когда ошибка, пусть даже по недомыслию, непоправима.

И тут Мануильский рассказал об одной своей ошибке, которую помнил всю жизнь. Когда на VI съезде обсуждался вопрос явки Ленина на суд, мнения делегатов разделились. Не секрет, что вначале сам Владимир Ильич считал явку на суд возможной и даже полезной для партии.

По мнению отдельных делегатов, уклонение от суда могло быть не понято массами{99} и повредить интересам революции, интересам и достоинству партии. Даже в резолюции, предложенной Сталиным, было условие (полная гарантия безопасности), при котором Ленин мог явиться "в республиканскую тюрьму". Кое-кому весьма привлекательной казалась идея использовать суд как политическую трибуну, превратить дело Ленина в суд над Временным правительством ("У нас, - утверждал В. В. Володарский, - все гарантии того, что наша партия выйдет победительницей из этого процесса").

На съезде, как вспоминал Мануильский, все еще велись разговоры о "гарантии справедливого суда", о "честном буржуазном суде".

- Мне виделся, - продолжал, горько улыбаясь, Дмитрий Захарович, грандиозный политический процесс, где наши товарищи - подсудимые выступят в роли грозных обвинителей - что-то вроде дела Дрейфуса{100}. Конечно, любой из нас, делегатов, был готов отдать свою жизнь за вождя. Я так и заявил на съезде: если бы все сводилось только к этому, только к личной безопасности, каждый член партии сказал бы, что Временное правительство скорее перешагнет через наш труп, чем получит Ленина. Но, полагал я, надо обязательно принять вызов, дать бой контрреволюции, выступить с открытым забралом. Вот почему я поддержал на съезде резолюцию моего друга Володарского о явке Ленина "при определенных гарантиях". Думалось, при таком решении мы будем исходить из интересов партии. Нельзя, полагал я, рассматривать вопрос о явке в плоскости личной безопасности.

Теперь понимаю: это была ошибка. С ужасом думаю, к каким роковым последствиям она могла бы привести, прими съезд нашу точку зрения.

В тот незабываемый вечер Дмитрий Захарович говорил о дальновидности Свердлова, Дзержинского, сразу осознавших, что нельзя отдать вождя революции на классовый пристрастный суд контрреволюционных банд.

- Какое счастье, - продолжал Мануильский, - что у нас были в то время такие люди, как Свердлов, умеющие принимать молниеносные и почти всегда безошибочные решения. Это по его настоянию Владимир Ильич ушел в подполье. Свердлов, Дзержинский, Орджоникидзе, Скрыпник оказались в этом вопросе самыми прозорливыми среди нас.

С большой теплотой, я бы сказал, нежностью, говорил Дмитрий Захарович о своих товарищах, делегатах VI съезда, о самых, на его взгляд, интересных, поучительных заседаниях.

Одно из них очень четко запомнилось и мне.

Я был свидетелем больших споров на съезде вокруг вопроса о временном снятии лозунга "Вся власть Советам!". После выступления Сталина часть делегатов выступила против точки зрения ЦК, Ленина. Что греха таить, и большевики, и беспартийные рабочие в разговорах между собой в те дни выражали опасение: "Прав ли Ильич?" "Вся власть Советам!" - наш, пролетарский, большевистский лозунг. Почему Ленин предлагает снять его?" Особенно горячим было заседание 31 июля. Оно запомнилось мне еще и потому, что председательствовал на нем наш "квартирант" Ломов.

После приветствия{101} съезду от рабочих Трубочного завода председатель огласил внеочередное заявление, подписанное группой товарищей. Авторы заявления просили до прений по текущему моменту предоставить слово докладчику (И. Сталину) для ответа на вопросы, вызванные нечеткостью некоторых его аргументов и выводов. Делегатов интересовало, какие формы боевой организации предлагаются вместо Советов рабочих депутатов, каким должно быть, в связи со снятием лозунга "Вся власть Советам!", отношение к тем Советам, где большевики находятся в большинстве.

Высказывалось опасение, что снятие популярного лозунга, недоверие Советам могут иметь трагические последствия для революции. Нельзя вместе с водой выплескивать ребенка. Взяв власть в свои руки, на другой день после восстания, говорили делегаты, мы возвратимся к Советам, а народ скажет: "Опять Советы, зачем они нам? Вы же сами их клеймили".