Алексей Дельнов - Китайская империя. От Сына Неба до Мао Цзэдуна

В те черные годы действовавшие на западе под предводительством внука Чингис-хана – Бату-хана (Батыя) и опытнейшего полководца Субэтэя (Субудай-богатура) монгольские армии уничтожили Волжскую Булгарию, разорили и покорили Русь (в 1237 г. взят и разрушен Владимир, в 1240 г. Киев). Затем, хоть и ослабленные тяжелыми потерями, с огнем и мечом прошли по Южной Польше и Силезии – под Легницей была разбита польско-немецкая рыцарская кованая рать. Разгромили Венгерское королевство (совершив умопомрачительный рейд – за несколько дней проскакали свыше 500 км). Это как из преисподней выскочившее воинство дошло, тотально опустошая все на своем пути, почти до Венеции, и только тогда (в 1242 г.) повернуло назад.

Монгольский полководец Субэдэй

А ведь за десяток лет до этого до Запада долетали слухи, что «откуда-то из Индии» вышла неведомая сила и беспощадно громит заклятых врагов христианства – мусульман. Появилась надежда, не войско ли это легендарного «пресвитера Иоанна», будто бы основавшего за Гималаями христианское царство и спешащего теперь на подмогу к крестоносцам – все еще пытавшимся отвоевать у неверных Гроб Господень.

Впрочем, хоть надежды и не оправдались, а дело приняло совсем даже другой оборот, дальновидный Римский престол решил наладить контакты с этой новой геополитической силой и все же попытаться использовать ее в борьбе против мусульман. Уже в 1246 г. в Каракорум к великому хану Гуюку прибыл посланец папы римского францисканец Плано Карпини, а в 1254 г. к великому хану Мункэ – другой францисканец Вильгельм Рубрук, имевший поручение и от французского короля – склонить владыку монголов к совместным действиям против египетского султана. Однако никаких практических результатов эти миссии не принесли: оба хана разговаривали с посланцами очень надменно, а Мункэ пожелал, чтобы король Франции признал над собой его главенство.

В 1241 г. скончался Угэдэй, и в Каракоруме несколько лет шла борьба за великоханский престол. Но при Великом хане Мункэ был завоеван Иран, в 1258 г. взят Багдад – пришел конец халифату Аббасидов. А в Китае последний оплот сопротивления пал только в 1280 г.

Борьба продолжалась свыше 40 лет. Монгольское войско пополнилось кара-киданями, уйгурами, китайцами с севера. Нашествие осуществлялось по разным направлениям. Частью сил были завоеваны Тибет, горное государство Наньчжао. Монголы вторглись в северо-вьетнамское королевство Дайвьет и наступление на Южный Китай повелось и оттуда, из тропиков.

Особенно туго пришлось Южной Сун с 1251 г., когда вражеские войска возглавил известный полководец Хубилай. В одном из походов пожелал принять участие Великий хан Мункэ – и нашел свою погибель в Сычуани.

Сопротивление захватчикам было всенародным – при том, что регулярная китайская армия давно считалась хронически слабой. Столичный Ханчжоу, взятый в 1276 г., оборонялся до этого несколько лет. При осаде и штурме городов монголы широко применяли освоенные ими на Севере осадные и метательные машины – впрочем, к их услугам были и северокитайские специалисты (до этого они с успехом привлекались к осаде русских городов). При осаде Ханчжоу обе стороны использовали порох – как в виде бомб, забрасываемых во вражеский стан катапультами, так и в своеобразных огнеметах – «огненных копьях», извергающих горючую смесь из закрепленных на их концах трубок.

В том же 1276 г. попал в плен самый доблестный из китайских полководцев – сановник высокого ранга Вэн Тяньсян (1236–1282). Хубилай склонял пленника стать его приближенным, но тот наотрез отказался. В заточении он сочинял песни, призывающие к борьбе, и передавал их на волю – до того момента, пока не был казнен.

Последний безнадежный бой героические защитники Юга дали в 1280 г. на море – когда практически все побережье было уже захвачено врагом. За год до этого в сражении близ Кантона утонул мальчик-император Ти-пинг – последний из династии Сун.

Первым (и самым значительным) монгольским повелителем Поднебесной стал внук Чингис-хана Хубилай (1215–1294), провозглашенный Великим ханом в 1260 г. (для этого ему пришлось одолеть конкурента, своего младшего брата Аригбугу.

Великий хан Хубилай

Обозленный долгим сопротивлением, видя перед собой страну с малопонятным ему жизненным укладом, поначалу Хубилай вынашивал очень недобрые намерения относительно населения Южного (а может быть, и всего) Китая. Была мысль превратить его территорию в огромное пастбище для скота, а от жителей избавиться самым привычным для завоевателей образом. Истребив если и не всех, то, по крайней мере, носителей пяти самых распространенных в Китае фамилий (а таких насчитывались многие миллионы – всего известно около двухсот китайских фамилий).

Такой поворот событий был вполне вероятен: китайцы, со всей их изощренной культурой, сильно раздражали и Чингис-хана, и его преемников, а за менее упорное сопротивление, чем оказали они, поплатились многие народы – как на Востоке, так и на Западе. Лишь благодаря уверениям своих советников (в том числе китайцев), что от этого народа и от этой земли можно получать немалый доход и от таких, какие они есть – надо только с умом распорядиться завоеванным достоянием, практичный монгол Хубилай сменил гнев на относительную милость. Назвался Сыном Неба, и в конце концов в полной мере почувствовал себя основателем династии, получившей китайское наименование Юань (применительно к данному случаю, соответствующий иероглиф можно приблизительно истолковать как «начало всех вещей»). Ему пришлось еще добиваться от других потомков Чингис-хана согласия на то, чтобы название Юань получила вся монгольская империя. Правда, она была уже не та, что недавно: от нее отложилось немало значительных улусов, в том числе хорошо нам знакомая Золотая Орда. Их ханы лишь номинально признавали главенство Каракорума. Когда же на рубеже XIII–XIV вв. западные улусы приняли ислам, они перестали признавать и символическое главенство восточного «старшего брата» – он превратился для них в нечестивого идолопоклонника. Да и по языку они стали тюркоговорящими.

Столицей Поднебесной Хубилай еще в 1268 г. (до окончания завоевания Юга) сделал Пекин и часто совершал переезды оттуда в Каракорум или в свою летнюю столицу Шанту, тоже расположенную в монгольской степи, но не очень далеко от Пекина – в трехстах километрах на север. Однако и пекинские дворцовые парки были засеяны родной степной травой. А еще в них стояли юрты, в которых любили отдыхать Великий хан и его сыновья и в которых рожали их жены.