Алексей Дельнов - Китайская империя. От Сына Неба до Мао Цзэдуна
- Название:Китайская империя. От Сына Неба до Мао Цзэдуна
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:ЛитагентАлгоритм1d6de804-4e60-11e1-aac2-5924aae99221
- Год:2013
- Город:Москва
- ISBN:978-5-4438-0535-1
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Алексей Дельнов - Китайская империя. От Сына Неба до Мао Цзэдуна краткое содержание
Китай, как известно, богат древними достопримечательностями, природными красотами и великой историей. Книга Алексея Дельнова о Китае не просто первая в современной России иллюстрированная история Китая от основания государства до наших дней. Это уникальный по содержанию и оформлению труд по всей многотысячелетней китайской истории. Сотни иллюстраций, экскурс в религию, философию, описание быта китайских императоров и их подданных…
Книга написана легко и остроумно – это интересное и познавательное чтение. История Китая словно играет жанрами, представая перед нами то мелодрамой, то романом, то остросюжетным боевиком. Поэтому берите книгу в руки, листайте страницы, и за интереснейшим чтением не заметите, как откроете для себя древнюю и загадочную страну, которую только мы называем «Китай».
Китайская империя. От Сына Неба до Мао Цзэдуна - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
Человеком великий хан и император был из себя видным, а по натуре недобрым. Иногда он с явным удовольствием созерцал, как полосуют плетьми провинившегося придворного. Но ума был немалого, а чувствами умел владеть. Ко всем религиям относился терпимо (как и его предшественники – монгольские владыки), но лично, для души наибольшее предпочтение отдавал буддийской секте сакья («красношапочники»), сложившейся в Тибете.
Некоторое время Хубилай проявлял интерес и к даосизму, по его инициативе и в его присутствии состоялась дискуссия между буддийскими и даосскими учеными. Но один пренеприятный инцидент изменил его мнение. Однажды был подожжен даосский храм. В преступлении обвинили буддийского монаха, но расследование неопровержимо установило, что это была провокация и дело рук даосских священнослужителей. Виновных постигла суровая кара: двое были казнены, третьему отрезали нос и уши. После этого отношение властей к даосам стало подозрительным и придирчивым, а буддизм снискал еще большее покровительство Великого хана.
У Хубилая было четыре жены, но всю жизнь он любил одну – Чаби. От жен у него было семь сыновей. Еще при нем денно и нощно находилась бригада из шести наложниц: девушки дежурили по трое суток, а потом сдавали вахту следующей шестерке. Совместными усилиями они одарили повелителя еще двадцатью пятью сыновьями.
Даже став Сыном Неба, к китайцам Хубилай все равно относился со строгостью и никогда не забывал о факте их завоевания. Так, накладывая запрет на азартные игры, он исходил из следующих соображений: поскольку население страны было побеждено силой оружия, то все его имущество – собственность победителя, то есть его, Великого хана Хубилая. А он свое кровное проигрывать никому не позволит. Впрочем, следует отметить, что введенное им со временем уложение о наказаниях было значительно мягче сунского, в нем меньше стало поводов для смертной казни.
Все население Поднебесной было поделено на четыре разряда, и китайцы оказались по этой сетке людьми третьего и четвертого сорта. Выше всех стояли, разумеется, монголы. Но им, новоявленной «нации господ», чтобы управлять страной древней земледельческой цивилизации, надо было еще слишком многое в ней понять и от нее воспринять, а они этого, по правде сказать, не очень-то и хотели. Скорее, срабатывали не только инстинкт, но и осознанное стремление к самосохранению: остаться такими, как есть, в этой необъятной и полной обезоруживающих соблазнов чужеродной среде (в дальнейшем китаизация императоров-монголов и их ближайшего окружения всегда наталкивалась на протест значительной части соотечественников). Поэтому следующей по приоритету категорией были сэму жэнь – «люди разных рас», или иностранцы. Те, кому легче было находить с китайцами общий язык, но не китайцы, не свои для них. Персы, выходцы из Средней Азии, даже европейцы. Последних было не так уж мало – в одном Пекине их проживало около пяти тысяч, и они тоже привлекались к управлению страной. Следующий разряд был уже китайским, но в него входили не все ханьцы, а только северяне: те, кто были завоеваны довольно давно – скорее, даже не совсем завоеваны, а «перешли» от чжурчжэней; кто к монгольскому игу успел попривыкнуть и кого следовало выделить хотя бы для того, чтобы расколоть туземную массу. Сюда же относились кидани, корейцы, уцелевшие чжурчжэни – люди, воспринявшие китайскую культуру. Наконец, последний, четвертый разряд составляли китайцы-южане.
Впрочем, некоторые дискриминационные ограничения распространялись на всех уроженцев Поднебесной. Они не имели права появляться ночью на городских улицах, обучаться иностранным языкам, иметь оружие, вести какую-то организованную общественную жизнь.
Большинство китайской образованной элиты было отстранено от управления страной. Правда, согласно указу Хубилая от 1291 г. китайцы могли занимать любую должность ниже губернаторской – но его ближайшие преемники об этом старались не вспоминать.
Да и многие бывшие чиновники, вообще «ученые мужи» шэньши, при всем страхе перед суровыми завоевателями, считали общение с ними ниже своего достоинства. Отдавая дань веротерпимости монголов, их мужеству, прямоте и честности, китайцы готовы были признать их «благородными варварами» – но в то же время варварами безнадежными. Такое обоюдное отстранение привело к тому, что многие «ученые мужи» стали преподавателями, литераторами и художниками, занялись учеными изысканиями. Особенно это относилось к южанам. На их родной земле монголы предпочитали назначать на должности если и китайцев, то выходцев с севера; а с другой стороны, южным конфуцианцам, при их давнишней культурной продвинутости, больше, чем кому-либо, могла претить сама мысль о сотрудничестве с варварами. Когда одного художника спросили, почему он изобразил дерево с оголенными корнями, ответом было: «потому что монголы украли землю». Но мы еще увидим, что культурная жизнь в эпоху Юань была на большей высоте, чем можно было бы ожидать.
И тут же надо сказать о том, что множество китайцев оказались вне всяких разрядов, потому что в ходе войны были обращены в рабов. Рабов никогда не было столько в Поднебесной, как при монгольском владычестве.
Покоренная страна лежала в развалинах, во многих местностях обезлюдела, и ее надо было восстанавливать.
Кроме столичной, Китай был разделен на восемь больших областей, управляемых представителями высшей монгольской знати. Они обладали огромной властью над жизнью и смертью обитателей подведомственных территорий, но сверху за ними осуществлялся бдительный надзор. В целом традиционная китайская структура управления была сохранена, и здесь очень кстати оказалось такое ведомство, как цензорат и инспекция. Наибольшее же значение придавалось министерствам военного дела и вооружений – военная сила была и предметом гордости монголов, и главным орудием их владычества. Дополнительно к прежним было образовано ведомство, занимающееся розыском животных и людей. Сохранность первых весьма заботила монголов как природных скотоводов и всадников, а под вторыми имелись в первую очередь в виду беглые рабы. Точно так же деятельность образованного при юаньском дворе «Управления ремеслами и художествами» не совсем соответствовала нашему восприятию названия этого ведомства. Монголы практически закрепостили китайских ремесленников, заставляя их работать на нужды дворца, местных управителей, гарнизонов. Они, как и крестьяне, массами сопровождали отправлявшиеся в завоевательные походы армии. Только в государственных мастерских работало несколько тысяч умельцев – полурабов. Для прочих ремесленников сохранилось их объединение в цеха (ханы) – помимо прочего, так удобней было взимать с них подати (действовал принцип круговой поруки).
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: