Александр Голубев - «Если мир обрушится на нашу Республику»: Советское общество и внешняя угроза в 1920-1940-е гг.

После заключения между СССР и Германией пакта о ненападении в августе 1939 г. многие советские граждане пришли к выводу, что судьба Польши предрешена. Так, жители Ленинграда, в частности, отмечали, что «Германия в этом договоре развязала себе руки в отношении Польши… Она безнаказанно приберет Польшу к рукам» {496} 496 Международное положение глазами ленинградцев, 19411945. СПб., 1996. С. 7–8. . При этом участие СССР в новом разделе Польши мало кем предполагалось. Как предсказывал в беседе с сослуживцами сотрудник Наркомлеса СССР, «Германия пактом о ненападении и торговым договором свяжет [СССР] по рукам и ногам, чтобы в это время разделаться с Польшей». Большинство комментариев носило достаточно отстраненный характер; иногда встречались такие предположения: «В результате договора сильно пострадает Польша, ее сильно пощипают, хотя она заслуживает этого» {497} 497 Там же. С. 6. . Высказывались даже более жесткие оценки: «Польша своим криком и дерзким поведением вынудила Германию выступить» {498} 498 Цит. по: Советская повседневность и массовое сознание. 1939–1945. М., 2003. С. 19. . Однако подобные настроения вряд ли преобладали. Как вспоминал позднее К. Симонов, «когда началась война немцев с Польшей, все мое сочувствие так же, как и сочувствие моих товарищей по редакции военной газеты, где мы вместе работали, было на стороне поляков, потому что сильнейший напал на слабейшего и потому, что пакт о ненападении пактом, а кто же из нас хотел победы фашистской Германии в начавшейся европейской войне, тем более легкой победы? Быстрота, с которой немцы ворвались и шли по Польше, огорошивала и тревожила» {499} 499 Симонов К. Глазами человека моего поколения. Размышления о И. В. Сталине. М., 1988. С. 79. .

Вместе с тем вступление советских войск в Западную Украину и Белоруссию и последовавшее присоединение этих областей к СССР было встречено скорее одобрительно. Одни рассматривали это как возможность распространения социализма на новые территории, другие же — как восстановление законных границ и интересов России. Академик В.И. Вернадский, в частности, записывал в дневнике в октябре 1939 г.: «…политика Сталина — Молотова реальная, и мне кажется правильной государственно русской» {500} 500 Вернадский В. И. Дневник 1939 г. //Дружбанародов. 1992. №11–12. С. 25. .

Подобная позиция отнюдь не была исключением. Как подчеркивает В.А. Токарев, отношение таких видных историков, как Ю.В. Готье, Б.Д. Греков, В.И. Пичета, Е.В. Тарле к разделу Польши демонстрирует их поддержку пропагандистских акций сталинского руководства. С одной стороны, большинство из них придерживалось «великорусской» точки зрения, рассматривая Западную Украину и Белоруссию как осколки Киевской Руси и тем самым находя историческую справедливость в их присоединении. Хотя присущие им либеральные взгляды не позволяли безоговорочно соглашаться с политикой Сталина, это не помешало им принять самое активное участие в пропагандистской кампании по поводу «воссоединения» Украины и Белоруссии {501} 501 Токарев А. В. В фарватере советской пропаганды 1939 (к стратегии выживания старшего поколения историков) // Толерантность и власть: судьбы российской интеллигенции. Пермь, 2002. С. 199–200. .

Надо сказать, что эта пропагандистская кампания, которую подготовило и провело советское руководство, в целом достигла своей цели {502} 502 Подробнее об этом см.: Невежин В. А. Польша в советской пропаганде 1939–1945 гг. // Россия и внешний мир. диалог культур. М., 1997. С. 69–88; Он же. Синдром наступательной войны. Советская пропаганда в преддверии «священных боев». 1939–1941 гг. М., 1997. С. 67–80. . Как отмечал К. Симонов, сказалась атмосфера напряженности в советско-польских отношениях последних десятилетий. Кроме того, отодвигалась западная граница, было предотвращено соглашение между Гитлером и западными державами, которого так боялось советское руководство. К тому же ни Англия, ни Франция, объявив войну Германии, вопреки своим обещаниям так и не пришли на помощь Польше. Неудивительно поэтому, что Симонов встретил вступление советских войск на территорию Польши «с чувством безоговорочной радости» {503} 503 Симонов К. Указ. соч. С. 80. .

Те же настроения владели и многими красноармейцами, которые участвовали в походе на Западную Украину и Белоруссию. Один из них в ноябре 1939 г. писал своему другу, тоже красноармейцу, в Ленинградский военный округ: «В этом году и мне пришлось идти в рядах непобедимой славной Красной армии вызволять от гнета помещиков наших братьев украинцев и белорусов». Другой гордо заявлял: «О международной обстановке не забываем и всегда готовы по зову правительства выступить на защиту своих священных границ, а так же для освобождения трудящихся любого государства, которые хотят мирной жизни» {504} 504 Зензинов В. М. Встреча с Россией. Как и чем живут в Советском Союзе. Письма в Красную армию. 1939–1940. Нью-Йорк, 1944. С. 332, 356. .

Что же касается остальных советских граждан, то одни из них в ходе выборов в ноябре 1939 г. интересовались, на каких основаниях присоединили Западную Украину и Белоруссию, в то время как другие высказывали недоумение: «Почему при определении границ Варшава осталась у Германии» {505} 505 ЦДООСО. Ф. 161. Оп. 6. Д. 756. Л. 63 об. . И многие приветствовали «освобождение народов западной Белоруссии и Западной Украины от ига капиталистов и помещиков бывшей Польши… ига панских панов [так в документе — авт.], которые годами издевались над его [народа] кровной землей и не давали процветать ныне освобожденной нами — советским народом — новой молодой республике» {506} 506 Советская повседневность… С. 15, 21. . Впрочем, среди самих «освобожденных» отмечались и иные настроения — так, некий сельский учитель из Вилейского района заявил, что «Красная армия освободила народ Западной Белоруссии и Западной Украины не от нищеты и бесправия, а от хорошей жизни» {507} 507 Цит. по: Невежин В. А. Синдром наступательной войны… С. 100. . И такие высказывания были отнюдь не единичными.

Как бы то ни было, казалось, «польский вопрос» разрешен историей раз и навсегда. В конце 1939 г. в Свердловске был конфискован весь тираж брошюры «Письмо обкома МОПР», вышедшей тиражом 3000 экземпляров. Как писал начальник местного обллита, это было оправдано тем, что «материал не отвечает действительности (говорилось о германском фашизме и Польше как государстве)» {508} 508 ГАСО. Ф. Р-579. Оп. 3. Д. 18. Л. 29. .

Одно из немногих исключений составлял председатель Оборонной комиссии Союза писателей Всеволод Вишневский, имевший в те годы доступ к закрытой для других информации и регулярно общавшийся с крупными военными деятелями, в том числе с наркомом обороны К.Е. Ворошиловым. Уже 1 сентября 1939 г. он записал в дневнике: «Возможно, что в нужный момент мы объявим лозунг “восстановления Польши”, найдем кадры народные, демократические и т. п. в самой Польше, перетянем на свою сторону ряд элементов. Нас предпочтут немцам» {509} 509 Вишневский В. «…Сами перейдем в нападение». Из дневников 1939–1941 гг. // Москва. 1995. № 5. С. 105. .