Коллектив авторов - Польша и Россия в первой трети XIX века

Правда, будучи женат на польской аристократке, великий князь защищал перед царем поляков как таковых, возлагая всю вину на оппозиционеров. Позицию русских чиновников разделяли и консервативно настроенные польские чиновники во главе с наместником Ю. Зайончеком, который целиком находился под влиянием Константина Павловича. Это отмечал А. Чарторыский в письмах царю, подчеркивая, что наместник ничего не смыслит в делах, а во всем обвиняет «партии». После 1820 г. консервативное направление в польском правительстве усилилось, когда в ряде правительственных комиссий произошла смена руководства. Так, вместо известного просветителя и писателя С. К. Потоцкого министром вероисповеданий и общественного просвещения стал консерватор С.Грабовский, сделавший своим советником и главой Дирекции общественного воспитания Ю. К. Шанявского, бывшего якобинца, который, как всякий ренегат, особенно рьяно служил реакции на новом посту, выступая одновременно в качестве главного цензора. Наряду с цензурой, охранительные функции в Королевстве Польском выполняла система сыска. В Варшаве насчитывалось 14 родов полиции, явной и тайной. Под эгидой великого князя Константина действовала тайная полиция, Новосильцев же руководил Тайной канцелярией. На ее содержание он получал из казны 64 тыс. злотых в год, а еще 180 тыс. злотых шло на тайную полицию. Ее организаторами были Г. ван дер Ноот и Е. Кемпен, а генерал Д. Д. Курута являлся ее опорой. Г. Макротт руководил сетью шпионов (среди них особо выделялся М. Шлей), которой было опутано все Королевство, и прежде всего Варшава. Буквально за каждым более или менее значимым представителем аристократии, чиновничества, интеллигенции, буржуазии, духовенства следил агент, который подробно описывал в донесениях времяпрепровождение, контакты, высказывания объекта наблюдения 38.

Выступления оппозиции на сейме 1820 г. убедили власти, что в первую очередь контроля требовала внепарламентская деятельность оппозиционеров – их контакты в обществе, сношения с заграницей. Под сугубым наблюдением оказалась калишская депутатская группа и ее лидеры братья Немоёвские. Сообщалось об их оскорбительных высказываниях в адрес всех монархов, о том, что они проникнуты «революционным духом». В рапортах царю Новосильцев писал о вызывающем, дерзком, неприличном поведении В. Немоёвского, видя в этом проявление «неугомонного характера», стремление к «потрясению правительства и установленного порядка». Речь шла об инциденте 1821 г., когда через Калиш жандармы везли майора О.Радоньского, арестованного по приказу великого князя за участие в революции в Неаполе. Майор обратился за помощью к Немоёвскому как к представителю в сейме. Последний, провозгласивший своим девизом «Честь и благо отчизны», вступился за Радоньского, заявив о незаконности ареста. Это вызвало ярость Константина Павловича, он заставил Немоёвского подписать обязательство никогда не появляться там, где будет император. Об этом инциденте наместник писал С. Замойскому, а великий князь и Новосильцев сообщали царю. Новосильцев, указывая, что Немоёвский ссылается на конституцию и присваивает себе предоставленные ею прерогативы, считал необходимым доказать, что его поведение противоречит конституции и Уголовному кодексу, так же как и самому здравому смыслу. Подчеркивалось, что «калишане» являются «мотором» созданного в Королевстве Польском и связанного с прусской частью Польши тайного общества, при этом особое внимание обращалось на факт связи Немоёвского с редакцией нелегального издания «Декада польская», а главное, на его поездки в Познань, где он якобы лично правил устав тайного общества польских студентов 39.

Последнее особенно волновало власти, так как молодежная среда была наиболее взрывоопасна. Поэтому с первых лет существования Королевства Польского студенты Варшавского университета и лицеев находились под неусыпной слежкой. Агенты вербовались и в студенческих рядах. Время от времени коллеги изобличали их и изгоняли из своего общества. Полиции приходилось давать указания шпионам, как, например, Макротту, временно затаиться, чтобы восстановить доверие окружающих 40. «Беспокойство» по поводу «морального состояния» молодежи высказывалось уже на первом сейме в 1818 г.: указывали на необходимость контроля, чтобы обеспечить «устранение всяких злоупотреблений и поддержание добрых обычаев». Настроения молодежи тревожили и участников следующего сейма: обсуждалось, «каким бы способом подчинить должному порядку школьный надзор и дисциплину». После окончания работы сейма в 1821 г. к решению этой проблемы подключился и сам император: Новосильцев получил от него повеление «относительно крайних мер, которые надлежит принять, чтобы придавить беспокойный дух, обнаружившийся у некоторых учащихся Королевства, и воспрепятствовать его распространению и возрождению». На совещании наместника с Новосильцевым и министром Грабовским было решено, что нужно применять к учащейся молодежи не только академические меры воздействия, но распространить на нее, как и на все население страны, запреты и наказания за участие в тайных обществах. Чтобы дать «полную гарантию против возрождения и пропаганды демагогического духа и заблуждений молодежи», предлагались дополнительные меры: всех, кто учится в заграничных университетах, вернуть на родину, и впредь не позволять выезжать на учебу без разрешения правительства. Тогда же был создан комитет реформы образования, возглавленный Новосильцевым. Результатом его усилий на протяжении последующих лет стало ограничение деятельности Варшавского университета, установление полицейского надзора в школах всех ступеней. Усилилась слежка за студентами и преподавателями, ужесточились репрессии против молодежи: в университете даже специально устроили арестантское помещение. Для осуществления такой политики в 1823 г. был образован неконституционный орган – генеральная куратория, признанная ненужной и «вредной» большей частью польской общественности. Чтобы пресечь критику в адрес куратории и Правительственной комиссии вероисповеданий и общественного просвещения, власти строили планы удалить университет из Варшавы, разбросав его факультеты по провинции в виде школ. Но главной целью было рассредоточить молодежь, громко заявлявшую о себе в общественной жизни 41.

Беспокойство властей вызывало поведение молодых людей в общественных местах – в театре, кафе, на прогулках. К неудовольствию начальства они ввели моду на чамарки, белые шапки, большие воротники и огромные палки. Студенты организовали лотерею, чтобы на выигрыш молодой человек мог заказать себе такой наряд. Они заявляли о своем праве носить старопольское платье (по описанию шпика, это были красная шапка, синий полужупанок, короткие сапоги) и даже собирались обратиться за разрешением к самому царю. Администрация пыталась наложить запрет на подобные «вольности», а кроме того надеялась высмеять молодежную «моду», помещая карикатуры в печати 42.