Коллектив авторов - Польша и Россия в первой трети XIX века

Анализируя подобные документы, власти Королевства Польского приходили к выводу о наличии опасных политических тенденций в среде молодежи. Царю было доложено, что республиканизм находит у нее поддержку. Из Пруссии также сообщали о распространении антимонархических идей, подчеркивая, что это более опасно, чем открытое сопротивление, так как «монархические государства могут сохраниться только благодаря монархическим принципам», а «тактика врагов монархии состоит в нечувствительном разрушении монархических элементов и замене их республиканскими или конституционными». Новосильцев писал царю в марте 1822 г.: «Не надо думать, что мы здесь защищены от попыток европейских революционеров во всех странах подстрекать к беспорядкам и мятежам». Сенатор не утверждал, что опасность полностью созрела, но имел доказательства, что в Королевстве идет обработка умов среди всех классов общества. Об этом, по его мнению, свидетельствовала связь польских тайных союзов с идеологией карбонариев. Так, в программе «Полонии» он видел «чистой воды карбонаризм» 72.

Варшавская молодежь действительно имела связи с карбонарским движением. В 1820 г. следствие выяснило, что Г. А. Вежбовский находился в переписке с итальянцами, и один из них приезжал в Варшаву под чужим именем, При обыске была обнаружена черная лента с буквой «Н», что означало «Homo». Из этого делалось заключение, что у карбонариев так обозначалась степень «человека совершенного». Молодые поляки обсуждали события, происходившие в Неаполе и других городах Италии, пример борьбы итальянских революционеров находил отражение в документах членов тайных обществ. Большой резонанс имело также греческое восстание 1821 г.: молодежь пыталась пробраться в ряды повстанцев, чтобы сражаться за свободу. Найденное в бумагах студента Домициана Мошиньского стихотворение, подписанное его инициалами, выдавало его симпатии к карбонаризму, к тем, кто боролся против тирании:

К стихам была сделана также стихотворная приписка, говорившая о том, что храбрые поляки вооружатся и помогут итальянцам, французам, англичанам и немцам сокрушить оковы:

По предположению следствия, Мошиньский принадлежал к обществу «Полония», а там студенты пели «Песню карбонариев» и давали клятву на черепе, подписываясь кровью. Вопрос о «Полонии» обсуждала комиссия, включавшая министров и других влиятельных чиновников; некоторые из них видели в уставе Общества простое подражание немецким буршеншафтам и не замечали отличия от студенческих обществ, существовавших в Королевстве Польском в предыдущие годы. Но те общества не были тайными и утверждались начальством, так как не имели политических целей, не искали связей с другими университетами и не стремились заложить там подобные организации. Следственные органы заботило именно это новое качество студенческих обществ – тенденция к свободе без границ, то есть к объединению со всеми университетами на землях бывшей Речи Посполитой, «имеющему цель сформировать силу, способную противостоять агентам правительства, уполномоченным поддерживать порядок, и рассчитанную на подготовку умов для совершения всеобщего потрясения в государстве». Отмечалось, что Лига студенческих союзов ставит именно такую цель – «свергнуть власть монархии и заменить ее верховной властью народа в лице его представителей», «объединить все части разделенной Польши и создать единое независимое государство», а для этого употребить все возможные средства, не останавливаясь ни перед каким кризисным потрясением, «даже таким, одна мысль о котором бросает в дрожь». На подобные мысли наводили власть и показания Л. Драминьского: там сообщалось о варшавском студенте Ковальском, который будто бы считал всех генералов Королевства Польского заслуживающими расстрела; говорилось также о намерении поляков вместе с немцами осуществить свои революционные планы в течение 1822 г., при этом Ковальский ссылался на известного Карла Занда, «нашего товарища» 74.

О наличии у молодых членов тайных союзов «мятежного духа», «противного в корне подданству и любви к государю и отечеству», свидетельствовало и признание на допросе одного из польских буршей Ю. Крачковского. Он сообщил, что собравшиеся в 1823 г. в день Святого Михаила патриоты стали вспоминать русскую историю: говорили о том, что в ней было «рабским и недостойным либерального человека», в том числе об убитом Петре III, о продолжающемся рабстве крестьян, о резне, устроенной после взятия варшавского предместья Праги войсками Суворова во время разделов Польши. Воспоминания о разделах и жестокости русской армии, заявил Крачковский, «моментально вдохнуло в нас ненависть против [русского. – С. Ф .] народа и той, кто тогда царствовал в России, […] ныне же царствующий монарх из той самой линии». Поэтому участники празднования дня Святого Михаила, написав на бумаге букву «А», стали сочинять стихи: «Дали бы боги, чтобы за обиды, причиненные польскому народу твоими предками, мы могли когда-нибудь отомстить». Бумажку порвали и сожгли, но ненависть и желание мести продолжали жить 75.

Подобные настроения молодежи не могли не тревожить власть, тем не менее, в буршеншафтах она видела не самую главную опасность: эти студенческие союзы тяготели к карбонариям по революционным методам, но ставили ограниченные, сугубо национальные задачи, правда, при этом понятию «национальности» придавали широкое значение и толковали его различно. Новосильцев подозревал, что за Лигой стоят иные, невидимые руководители, которые имеют более далеко идущие планы. В этом его убеждал факт раскрытия тайного общества, названного им Обществом государственных служащих и определенного как находящееся под влиянием иллюминизма. По мнению Новосильцева, иллюминаты тяготели к европейской демагогии, стремились создать во всех частях мира и среди людей всех состояний единый дух, единые политические принципы, единые идеи о социальном порядке, который принесет человечеству наибольшее благополучие; путь к этому – почти синхронное проведение всеобщих революций, которые смогут моделировать себя по образу и подобию друг друга, «пока не дойдет до зрелости то дело, которое они проводят с такой страстью и столь систематически». Чтобы приблизить этот момент, считал Новосильцев, иллюминаты используют все средства, и главное средство – занять как можно больше важных позиций в разных отраслях администрации Королевства Польского. Если тактика буршеншафтов – добиться силой всего сразу, то иллюминаты действуют медленно, исподтишка, и, как отмечал Новосильцев, члены раскрытого Общества государственных служащих, возможно, даже не знают, что являются частью иллюминатской сети, что «имеют общее дело с демагогами всех стран, поддерживают связь и действуют в согласии с ними». Он подчеркивал, что тактика иллюминатов в Королевстве дала плоды: «в их руках вся судебная система за малым исключением»; большинство в Правительственной комиссии вероисповеданий и общественного просвещения, не говоря уже о профессорах университетов и лицеев, – иллюминаты; от них не свободна ни одна сфера государственного аппарата, не исключая «духовную власть». «Если в эпоху зарождения иллюминизма он был признан опасным, насколько же увеличилась опасность теперь, когда внушаемый ими дух проник во все ветви управления и еще сильнее заразил сферу общественного просвещения?» – такой, отнюдь не риторический, вопрос занимал Новосильцева и иже с ним 76.