Коллектив авторов - Польша и Россия в первой трети XIX века

Репрессиям подверглась группа чиновников в Калише и, в первую очередь, чиновник финансового ведомства М. Добжицкий. Власти считали Калиш резиденцией Национального масонства – тайного общества, распространившегося среди всех классов Королевства Польского, чьей целью было «объединить собственными силами в одно политическое тело все разбросанные части старой Польши и подчинить ее режиму, подобному режиму испанской конституции». Впрочем, национально-патриотический характер у польского масонства был всегда, о чем свидетельствовали символика и сами названия многих лож – «Казимеж Великий», «Ложа трех гетманов», «Соединенные братья-поляки», «Возвращенный белый орел», «Отвоеванная свобода», «Восходящее солнце», «Счастливое освобождение» и др. Однако польский патриотизм масонов не возбуждал у правительства серьезных опасений, пока не получил политической интерпретации и пока не стала столь распространенной деятельность тайных организаций. Характерно, что именно в эти годы в поле зрения полиции попало Патриотическое общество, которое в рапорте царю определялось как «тайное общество нового вида». Сообщалось, что оно «целиком тяготеет к карбонаризму» и его цель – «разрушить действующий в Королевстве порядок». О существовании Патриотического общества донес его член – отставной офицер Ю. Нагурский, специально приехавший из Калиша в Варшаву; по распоряжению великого князя Константина его допрашивала созванная Новосильцевым комиссия – генералы Кривцов, Гауке, Раутенштраух и генеральный прокурор Подоский, а протокол допроса был отправлен императору. Новосильцев подчеркивал серьезный характер содержавшихся в доносе фактов: тайное общество делилось на десятки, поэтому «было ясно, что обычным путем можно раскрыть лишь членов данной секции и после этого потерять нить». Чтобы узнать «невидимых руководителей» организации, предполагалось «использовать некоторые окольные пути». В Варшаву вызвали главу Калишского воеводства для консультации и согласования действий по выявлению «первоисточника, давшего начало тайному обществу» 82.

В свете постоянных подозрений властей в отношении «калишского гнезда» оппозиции обращает на себя внимание тот факт, что донос пришел из Калиша; другой важный момент – что доносчиком был офицер. Значительно позже, в июне 1826 г., давал показания Кароль Гоффман, заявивший, что, будучи членом масонской ложи, он не слышал ни о каких тайных обществах, но в 1819 или 1820 г. «некая особа, уже известная правительственной власти», сообщила ему, как бы советуясь, «будто существует второе франкмасонство, называющееся Патриотическим, что оно состоит почти из одних военных, которые желали бы и нас видеть в своем обществе». Однако, утверждал Гоффман, согласие не было достигнуто, так как закон масонского братства запрещал его членам вступать в другие тайные организации 83.

Речь шла, действительно, о другом, патриотическом, франкмасонстве. Его создателем был Валериан Лукасиньский. Он стал масоном, еще будучи офицером на службе Наполеону, после 1814 г. вступил в армию Королевства Польского и установил контакт с видными варшавскими масонами из ложи «Великий Восток». В этой среде возникло убеждение, что масонство «для поляков не так интересно, как могло бы быть, если бы в нем было что-то национальное», и Лукасиньский вместе с группой других патриотов в 1819 г. составил план создания Национального масонства, цель которого первоначально формулировалась следующим образом: «стараться о сохранении национальности и славы поляков, живущих или умерших, которые своими делами или пером внесли вклад в прославление своей родины». Такое напутствие давали вступающим в ложу Национального масонства, «освященную огнем любви к отечеству и гражданских добродетелей». При приеме им задавали вопрос: «Видишь грустное состояние родины и необходимость жертв? Какие жертвы ты принес? Теперь видишь, что был равнодушен, но есть еще время». Присяга требовала от члена Национального масонства «безграничного послушания», сохранения тайны. Обязанностью «учеников» – членов первой (низшей) ступени было проявлять «стойкость», поддерживать товарищей и «распространять славу нации и заслуженных в народе лиц», популяризируя их произведения. Масоны, посвященные в более высокие степени, должны были подавать пример молодежи, в их цели входило «вести родину к былому величию». Руководители Национального масонства старались создать ложи во всех воеводских городах Королевства Польского, а также в Познани, Кракове и в целом на всей территории бывшей Речи Посполитой. Многие из этих филиалов оставались действующими и после того, как в 1820 г. Лукасиньский официально распустил Национальное масонство в соответствии с указом правительства Королевства. Познанская ложа была преобразована в Общество косинёров, позже переведенное в Королевство Польское. Его руководители Я. Н. Уминьский и Ю. Моравский переделали устав, освободив его от масонских форм, ликвидировав деление на степени. Весной 1821 г. Лукасиньский, Т. Моравский, Уминьский, Козаковский, Шрёдер, Циховский, Прондзиньский, Александер Оборский, Кициньский, Иордан, Собаньский и другие встретились, чтобы договориться об условиях и целях нового объединения. Они принесли присягу, избрали Временный центральный комитет для выработки устава и проведения выборов. Председателем комитета стал К. Вежболович, а его членами – Лукасиньский, Козаковский, Прондзиньский, Шрёдер, Кициньский, Моравский, Собаньский. Так Национальное масонство возродилось в 1821 г. под именем Патриотического общества, в котором не только были отброшены масонские ритуалы, но поменялся сам характер организации – она стала политической 84.

Позже на следствии Лукасиньский отрицал этот факт, но в действительности члены Патриотического общества ставили политические цели, хотя каждый понимал их по-своему: например, К. Масловский хотел всего лишь ревизии старого масонства, Т. Скробецкий мечтал о возрождении польской армии, какой она была в годы Княжества Варшавского, А. Шнайдер стремился к установлению республики в Польше, Я. Шрёдер – к объединению ее ненасильственным, «моральным» путем. Последнее было предметом живого обсуждения: главным считали «сохранение польской нации», то есть «чтобы поляки не переставали быть поляками, под каким бы скипетром они ни оказались». «Поскольку другие народы стараются получить подходящую им конституцию, а мы не хотим плестись в хвосте, наша цель – освобождение от ярма нынешнего правительства и создание правительства Польской республики, а при этом сохранение национальности и спасение несчастных офицеров», – заявлял Лукасиньский, весьма критично относившийся к палочной системе, установленной великим князем в армии Королевства Польского. Что же касается конституции Королевства, то он оценивал ее гораздо выше, чем «старую мебель» – Конституцию 3 мая 1791 г., которую поминали члены Общества. Иное дело, что Лукасиньский видел постоянное нарушение конституции; впоследствии он писал, что она «была спрятана и заперта в архивах, так как являлась либеральной, тирания же в особе великого князя Константина была ходячей и действующей». Поэтому, считал он, задачей было воскресить родину, присоединив к Королевству остальные польские земли и дав ей подлинно конституционное национальное правительство. Позже, в воспоминаниях, он разъяснял свой план «при помощи Общества произвести изменения в правительстве и успокоить всю страну»: из Сената и Посольской избы выбрать троих, кто мог бы представить императору положение в Королевстве Польском и просить сменить систему управления и персонал 85.