Коллектив авторов - Польша и Россия в первой трети XIX века

Патриотические настроения, возникшие после Отечественной войны 1812 г., приобрели в связи с польской политикой Александра I еще большую значимость. По словам русского историка Н. К. Шильдера, еще до Венского конгресса намерение Александра I восстановить Королевство Польское, ставшее известным в высших петербургских сферах, «вызвало некоторое охлаждение того радостного впечатления, которое возбудило в обществе вступление русских войск в Париж» 1. Нелегко было изгладить из памяти образ вчерашнего неприятеля, воевавшего под знаменем Наполеона и участвовавшего в походе на Москву. В сознании русских запечатлелись бесчинства поляков в оккупированной Москве 8, «измена» польского населения Литвы, с радостью встретившего Наполеона и сформировавшего собственный полк для действий против русской армии 9. Неудивительно, что милости, расточаемые царем полякам, – амнистия участникам военных действий, незамедлительная отправка польских легионов на родину за счет России и содержание всей польской армии вплоть до 1817 г. – вызывали ропот. Александр I отличал бывших наполеоновских генералов, занявших высшие командные посты в Королевстве Польском, – национальная гордость русских военачальников была задета.

Возрождение польской государственности казалось большинству россиян не только не отвечающим стратегическим интересам России, но и незаслуженным благодеянием для бывших врагов, а ныне вероломных и ненадежных подданных. Конституционное устройство Королевства Польского и либеральная политика Александра I в первые годы его существования возбудили в русском обществе зависть и раздражение против поляков. В дарованных полякам свободах русские люди усмотрели принижение тех, кто поляков победил. Явное недовольство вызывало полонофильство Александра I, его сближение с польской аристократией. В разговорах с императором не раз звучали ревнивые замечания по поводу его польской политики. «Государь! Зачем Вы ездите к полякам? Зачем пишете такие благодарственные манифесты?» – спрашивал его А. Ф. Орлов, добавляя: «Кто может любить Вас так, как русские?» 10Генерал-адъютант императора, впоследствии историк, А. И. Михайловский-Данилевский свидетельствовал: «Государь с поляками обращался ласковее, нежели с русскими, что происходит не от душевного к ним расположения, а от политических видов, ибо он желает искоренить вековую вражду, существующую между двумя народами, соединенными, наконец, его победами под одну державу» 11. Однако мало кто понимал цели польской политики царя. Автор известных воспоминаний о русской общественной жизни того времени Ф. Ф. Вигель писал о своем одобрении польской политики Александра I в 1815-1816 гг. как об исключительном явлении. «Как назвать восстановление свободной Польши самодержцем Всероссийским? Никогда еще столь великодушного ослепления не было видано. […] Никто в Петербурге, ни даже настоящие или мнимые друзья свободы, никто не скрывал неодобрения и прискорбия при виде сих новых опасностей, которые добровольно создавал он для России. […] Отнюдь не будучи свободомыслящим, я, быть может, один в восприятии титула царя Польского видел событие, счастливое для России, и основание нового для нее величия в будущем. Мне казалось, что Польша к России должна быть в том же отношении, как при Наполеоне Италия была к Франции […]. Или, думал я, Польша будет главным звеном той цепи, которая потянется от нее направо и налево и составлена будет из единокровных ей и нам славянских государств. Опираясь на Россию, как на огромную скалу, они сами, как ряд твердынь, будут защищать ее от нападения западных народов» 12. Энтузиазм Ф. Вигеля разделяли, как правило, лишь люди, кровно связанные или близко знакомые с польской культурой.

Единственной в России частной инициативой, приветствовавшей создание Королевства Польского, стало издание Ф. Ф. Орля-Ошменьцем, писателем и педагогом, преподавателем орловской, а затем Могилевской гимназии, журналов «Друг россиян и их единоплеменников обоего пола, или орловский российский журнал на 1816 год» (выходил в 1816-1817 гг.) и «Отечественный памятник, посвященный дружелюбному соединению российских и польских народов» (1817-1818 гг.) 13. Эти периодические издания не имели ни широкого общественного резонанса, ни сколько-нибудь серьезного политического или литературного значения. Более того, публикуемые там статьи принадлежали явно перу дилетанта (автором большинства публикаций был сам издатель). Рядом со статьями, посвященными русско-польскому сближению, помещались речи автора о пользе преподававшихся им в гимназии предметов, а новости из Польши перемежались с новостями из Орла. Среди подписчиков преобладали жители города Орла и родственники издателя – поляка по происхождению. Однако ни польское происхождение Орля-Ошменьца, ни узкий круг его читателей не отменяют значения его изданий как части общественного дискурса польской политики Александра I в России. Знаменательна сама по себе самостоятельная попытка пропаганды и поддержки польских начинаний императора.

Цель первого из журналов, названного «Друг россиян», формулировалась следующим образом: «Стараться утвердить в вечном союзе непоколебимого дружества умы и сердца славяно-российских и польских народов чрез посредство их просвещения и добродетели; представить в приятно-сокращенном виде (из разных славнейших авторов, собственных сочинений российских и польских писателей) лучшие места и отборнейшие мысли, относящиеся к дружеству, славе, человеколюбию, любви царя и отечества…» 14.

Под «другом россиян» издатель подразумевал, во-первых, самого Александра I, который «возвеличил Россию и пленил новоприобретенные польские народы величием своего гения, сердца и духа» 15. Ему была посвящена открывавшая первый номер журнала статья «Глас сердца. В честь русскому императору и польскому царю Александру I», в которой говорилось: «Славяно-российское и польское племя, наслаждаясь мирным спокойствием под скипетром обожаемого царями вселенной ласково-повелевающего монарха, вкушает приятные плоды братней любви и дружелюбного соединения». Автор прославлял Александра I, «великого наследника Петра, Екатерины, Собеских, Болеславов, Сигизмундов, Ягеллонов», и совершенно в духе его тогдашней политики писал об общих добродетелях «сих двух великих народов»: «склонности к великодушию, геройству и преданию вечному забвению прежних недовольствий». Он выражал надежду, что «прекрасный пол скромных россиянок и нежных полек, вступая в сладкий союз священного супружества с своими единоплеменниками, наподобие римлянок и сабинянок, употребит все силы своих прелестей к ознаменованию законной любви – совершенным примирением двух собратних народов […] Восхищайтесь, российские и польские народы!» 16