Олег Кен - Западное приграничье. Политбюро ЦК ВКП(б) и отношения СССР с западными соседними государствами, 1928–1934

Несмотря на дипломатичность первой части постановления, Политбюро по существу заняло гораздо более жесткую позицию, чем предлагал не только НКИД, но и НКВТ. Согласно принятому решению, максимальный объем советского импорта из Латвии должен был быть сокращен в семь раз по сравнению с уровнем 1930–1931 гг. и составить всего 2 млн. рублей (что было в полтора раза меньше по сравнению с предложениями НКВТ). Использованная Политбюро формула предполагала не только безусловную денонсацию договора 1927 г., но и переход от принципа согласования контингентов к нетто-балансу. Кроме этих письменных директив, на заседании Политбюро Генеральный секретарь дал указание добиваться от латвийских властей проведения мероприятий против белогвардейских организаций и газет в качестве компенсации за уступки в торговом договоре [1041].

Причины такого ужесточения линии в отношении торговых связей с Латвией можно установить лишь предположительно. На результатах обсуждения явно сказались как раздражение против Риги, как одного из главных центров антисоветской деятельности, так и кризисное положение советской внешней торговли, пытавшейся примирить интересы нормальных экономических сношений с требованиями внутренних хозяйственных органов и многочисленными ограничениями, обеспечить промышленный импорт и устранить усугубленную мировым аграрным кризисом нехватку валюты. Вместе с тем, решение Политбюро не только находилось в русле представлений А.П. Розенгольца, всегда считавшего развитие торговли с Прибалтикой коммерчески невыгодным, но и не противоречило позиции Б.С. Стомонякова и курируемого им 1 Западного отдела НКИД, что внешнеполитическая ориентация стран Прибалтики мало зависит от их экономических связей с другими государствами (Стомоняков придерживался этой оценки почти до конца 1934 г.). Дополнительную степень свободы в определении позиции по торговым отношениям Кремлю придавало и состоявшееся 5 февраля подписание советско-латвийского договора о ненападении.

Хотя угрозы денонсировать торговый договор звучали из Москвы на протяжении предшествующего года, вплоть до начала 1932 г., латвийская сторона была уверена, что этого не случится (основанием для этого представления, вероятно, были переговоры о пакте ненападения). Когда полпред А.И. Свидерский передал ноту о денонсации в МИД Латвии, то это оказалось для латвийских дипломатов полной неожиданностью. По словам Свидерского, в министерстве воцарилась паника и смущение, все чиновники, высшие и средние, переругались, искали виновных в неосведомленности [1042]. Латвийское правительство демонстративно поспешило осуществить намечавшуюся еще зимой замену посланника в Москве Сескиса шефом отдела печати МИД А. Бильманисом. Сескис был обвинен в том, что вовремя не предупредил о возможной денонсации договора.

Переговоры СССР и Латвии о новом торговом соглашении открылись в Москве в сентябре 1932 г. [1043]

4 мая 1932 г.

5. – О взаимоотношениях с Эстонией (т.т. Розенгольц, Литвинов, Стомоняков).

Принять предложения т. Розенгольца (см. приложение).

Выписки посланы: т.т. Розенгольцу, Литвинову, Зеленскому.

Приложение к п. 5 (о.п.) пр. ПБ № 89

Постановление ЦК ВКП(б) от 4 мая 1932 г. по делу Пертселя.

1. Признать недопустимым официальное участие в этих судебных делах правительственных организаций, т. е. Торгпредства и НКВнешторга.

2. Признать, что Центросоюз должен не только формально, но и по существу серьезно защищать перед эстонским судом по этим делам.

3. Ввиду исчерпания всех средств дипломатического воздействия на эстонское правительство признать необходимым немедленно прибегнуть к следующим мерам экономического давления на Эстонию.

4. Предложить НКВТ прекратить всякие закупки в Эстонии, а также завоз туда непроданных товаров для продажи им для транзита в третьи страны, а равным образом прекратить фрахтование эстонских судов. Одновременно сократить аппарат Торгпредства и Совторгфлота, оставив минимальное количество людей для поддерживания формальных экономических отношений.

5. Разрешить Торгпреду в Эстонии дать понять эстонскому правительству, что ввиду отмены последним правовых гарантий для СССР и Торгпредства, он не может осуществлять намеченной положительной программы заказов и других сделок в Эстонии.

Протокол № 98 (особый) заседания Политбюро ЦК ВКП(б) от 4.5.1932. – РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 162. Д. 11. Л. 113, 123.

Начало «делу Якоба Пертселя» было положено в 1920 г., когда представители Всероссийского Центрального Союза Потребительских Товариществ (Центросоюза) при участии полпреда И.Э. Гуковского заключили с этим эстонским коммерсантом договор на поставку 3000 тонн железных гвоздей и 16 000 бочек цемента. Пертсель поставил около 600 пудов гвоздей и 9000 бочек цемента. Оплатив часть заказа, советская сторона отказалась от оставшейся, что привело к возбуждению иска о выплате неустойки, который был предъявлен Центросоюзу. Суд первой инстанции (ревельско-гапсальский мировой съезд) в 1922 и 1927 гг. удовлетворял иск Пертселя, обязав Центросоюз выплатить около 180 тыс. германских марок и возместить судебные издержки (около 26 тыс. марок). Следующее судебное рассмотрение дела в этом суде состоялось в декабре 1930 г. и привело к снижению первой из этих выплат до 3,5 тыс. эстонских крон; спустя год судебная палата определила их в 11 тыс. крон [1044]. Помимо этого в судебном производстве находилось еще два иска Пертселя: один на 169 000 крон, другой – на 2 миллиона золотых рублей. К 1932 г. Пертсель, не без участия советских органов, отказывавшихся выполнять постановления суда, был фактически разорен, в результате чего его освободили даже от оплаты судебных издержек.

Затянувшимся судебным разбирательством был создан прецедент, более чем неприятный для советской стороны: случаи невыполнения или недобросовестного выполнения обязательств советскими внешнеторговыми организациями были далеко не единичны. Нести полную материальную ответственность за их действия советское государство отказывалось, и ситуацию, при которой на счета торгпредства мог быть наложен арест, а само оно фактически становилось банкротом, рассматривало как недопустимую. Поэтому НКВТ и торгпредству в Таллине запрещалось принимать официальное участие в судебных разбирательствах (последнее должно было ссылаться на свой особый статус). Положение Москвы осложнялось отсутствием прочной юридической основы деятельности торгпредства в Эстонии (из прибалтийских государств лишь с Латвией СССР была заключена специальная Конвенция о третейских судах по торговым и гражданским делам (10 октября 1927 г.). Эти обстоятельства объясняют готовность советского руководства идти на огромные уступки: в случае «ликвидации» в той или иной форме дела Пертселя оно в апреле 1932 г. соглашалось взять на себя беспрецедентные обязательства выдачи в Эстонии заказов на половину всей выручки от реализации экспорта советских товаров [1045]. Другой способ «ликвидации» инцидента был выдвинут в начале 1932 г. торгпредом Г.К. Клингером, предлагавшим НКВТ скупить через третьих лиц большинство векселей Пертселя. Полномочный представитель СССР в Таллине также считал этот способ решения проблемы наиболее практичным. В конце марта заместитель наркома внешней торговли Элиава ответил Клингеру категорическим отказом, не приводя при этом никаких аргументов против проведения этой акции, возможной причиной было то, что это явилось бы фактическим признанием законности претензий Пертселя [1046].