Олег Кен - Западное приграничье. Политбюро ЦК ВКП(б) и отношения СССР с западными соседними государствами, 1928–1934

16 марта 1932 г.

Опросом членов Политбюро

80/49. – Вопрос т. Чубаря.

Утвердить годовую смету на закордонную работу УССР в размере 45 тыс. долларов.

Выписки посланы: т.т. Чубарю, Гринько.

Протокол № 92 (особый) заседания Политбюро ЦК ВКП(б) от 16.3.1931. – РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 162. Д. 12. Л. 6.

1 апреля 1932 г.

25. – О беженцах (т.т. Молотов, Акулов, Литвинов).

Поручить т.т. Крестинскому и Акулову дать в «Известиях» статейку в духе состоявшегося обмена мнений.

Выписки посланы: т. Крестинскому, т. Акулову.

Протокол № 94 (особый) заседания Политбюро ЦК ВКП(б) от 1.4.1932. – РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 162. Д. 12. Л. 35.

Насколько удалось установить, инициатива проведения газетной кампании против Румынии принадлежала уроженцу Бессарабии, опытному журналисту и аналитику Д.Г. Штерну, в начале 1932 г. ставшему заведующим 2-м Западным отделом НКИД СССР. Его предложения были изложены в докладной записке Крестинскому, которую тот, в общем, солидаризировавшись с мнением своего протеже, направил Генеральному секретарю ЦК ВКП(б) [1840]. В записке Штерна указывалось на поднявшуюся с начала марта волну сообщений в румынской печати о массовом бегстве молдавских и украинских крестьян на правый берег Днестра и расстреле советскими пограничниками сотен таких перебежчиков. Штерн предлагал дать резкий отпор этим утверждениям и ввести в советский пропагандистский оборот факты перехода румынских подданных в АМССР, число которых с января 1932 г. значительно возросло.

Причины, по которым Политбюро вместо первого заместителя наркома по иностранным делам заслушало трех докладчиков, и в чем состояла позиция каждого из них, выяснить не удалось. Непосредственное участие Литвинова в рассмотрении этого вопроса могло быть вызвано тем, что он затрагивал советскую тактическую линию в отношении дальнейших переговоров с Румынией о пакте ненападения [1841], которые находились под личным контролем наркома. Столь же объяснимо привлечение к делу «о беженцах» заместителя председателя ОГПУ Акулова, тогда как роль Председателя СНК СССР в качестве первого докладчика не поддается определению. Возможно, столь развернутое рассмотрение в Политбюро вопроса, которому внесший его в ЦК Крестинский не придавал существенного значения, было вызвано его комплексностью и разногласиями, выявившимися при предварительном обсуждении.

Принятое решение несло на себе отпечаток компромисса: в результате «обмена мнениями» предложения Крестинского-Штерна о серьезном пропагандистском отпоре румынам свелись в публикации «статейки». Основной акцент в ней был сделан на подрывной деятельности румынских специальных служб в Молдавской советской автономии. «Новая бешеная кампания клеветы» изображалась как заключительная часть операции разведывательного отделения румынского генштаба и сигуранцы, перебросивших через Днестр «десятки агентов-провокаторов, которые провели вербовочную работу среди кулацких элементов АМ ССР». В частности, «в Олонештском лесу была организована небольшая группа, составленная из кулаков, завербованных в 3 румынских селах, причем сопровождавшие перебежчиков румынские агенты стреляли в советских пограничников, пытавшихся задержать перебегавших кулаков». Таким образом, выступление «Известий» косвенно подтверждало некоторые факты опровергаемых «днестровских ужасов» – бегство в Румынию групп крестьян и стрельба по ним погранохраны ОГПУ. О беженцах из Бессарабии на территорию СССР упоминалось лишь вскользь [1842]. Эта «статейка», как и предписывалось Политбюро, оказалась изолированным выступлением на тему беженцев: «Правда» ограничилась глухим упоминанием о «гнуснейших вымыслах о советской Молдавии», а «Известия» развивали тезис о бедственном положении румынских крестьян [1843].

1 июля 1932 г.

5. – Об украинских академиках (т. Постышев).

а) Не прекращать выплату пособия в валюте 4-м украинским академикам, живущим в Западной Украине.

б) Поручить Валютной комиссии окончательно определить сумму ассигнований в пределах 5.000 рублей.

Выписки посланы: т. Рудзутаку, т. Косиору Ст. – шифром.

Протокол № 106 (особый) заседания Политбюро ЦК ВКП(б) от 1.7.1932. – РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 162. Д. 13. Л. 1.

1 июля 1932 г.

6. – О помощи голодающему населению Закарпатской Украины.

Снять вопрос.

Протокол № 106 заседания Политбюро ЦК ВКП(б) от 1.7.1932. – РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 3. Д. 891. Л. 2.

29 июня 1934 г.

Опросом членов Политбюро

41/23. – О переселении в СССР.

Предложить НКИД отклонить ходатайство племени лемков о переселении в СССР.

Выписка послана: т. Крестинскому.

Протокол № 10 (особый) заседания Политбюро ЦК ВКП(б) от 1.7.1934. – РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 162. Д. 16. Л. 110.

В архиве НКИД сохранился оригинал направленного в варшавское полпредство ходатайства о переселении в СССР с подписями свыше ста крестьян-лемков [1844]. Предложения НКИД по этому поводу и мотивы решения Политбюро установить не удалось.

Лемки – немногочисленная этническая группа, близкая к украинцам, проживавшая на территории между реками Сан и Попрад и к западу от р. Уж (склоны Низких Бескид). В 30-е гг. лемки занимались почти исключительно сельским хозяйством и сохраняли некоторые архаичные черты хозяйства и быта. По соглашению между СНК УССР и польским Временным правительством от 9 сентября 1945 г. лемки (около 25 тыс. человек) были насильственно перемещены в Советский Союз и расселены в равнинных районах Львовской и Николаевской областей [1845].

Как показывают приведенные выше материалы Политбюро, утверждение, что провозглашенная большевиками «новая» дипломатия во многих отношениях оказалась «более старой», нежели послевоенная дипломатия демократических государств [1846], верно характеризует присущий советской политике дух raison d’état и использовавшиеся ею методы. Оно, однако, неприменимо к механизму ее формирования и проведения, далеко превзошедшего по своей сложности дворцовые интриги XVIII века. На рубеже 1917–1918 гг. руководство иностранными делами «означало освобождение от ведомственной работы» [1847], спустя десятилетие советский внешнеполитический механизм по разветвленности и многообразию функций не уступал запутанной системе, сложившейся в Российской империи начала XX века [1848]. В своей основе он воспроизводил множественные дихотомии – текущей работы и политического руководства, центральных и местных органов, дипломатии и торговли, межгосударственных сношений и внутренних установлений, политической безопасности и военно-экономического развития и, наконец, партии и государства. Каждый из функциональных аспектов международных сношений обрастал групповыми интересами, личными и политическими пристрастиями, образовывавшими длинный институциональный и кадровый шлейф и создававшими причудливые конфигурации при обсуждении конкретных внешнеполитических акций [1849].