А.-Н. Розенберг - Париж: любовь, вино, короли и… дьявол

На улице Сен-Бенуа находятся еще два известных кафе — «Монтана» (дом № 28) и «Ла Палетт» (дом № 43). Несколько десятилетий тому назад «Монтану» постоянно посещали режиссеры Годар, Трюффо и Рено. От дыма сигарет в «Монтане» был такой туман, что люди за соседними столиками не могли друг друга разглядеть. «Ла Палетт» облюбовали поэты — Аполлинер и Андре Сальмон.

На рю де Мон-Аламбер, в доме № 7, что неподалеку от издательства «Галлимар», находится бар «Пон-Рояль». Писатели заходили сюда на переговоры с редакторами — обсудить свои книги или просто пообщаться друг с другом. Здесь любили бывать Пруст, Камю, Сименон, Жид, Сартр, Арагон, Кокто.

В 1945-1950 годах вновь начинается эпоха джаза — в Париже побывали Рекс Стюарт, Чарли Паркер, Коулмен Хокинс, Эррол Гарнер, Майлс Дэвис и другие. Встречал их, сопровождал, развлекал и угощал музыкант, любитель джаза и знаменитый писатель Борис Виан (вместе со своей неизменной спутницей Мишель) — одна из легенд Сен-Жерменде-Пре. Вопреки слухам о русском происхождении писателя Виана (поводом служило его необычное для француза имя), у него не было славянских корней. Имя дала ему мать — она получила блестящее музыкальное образование, играла на фортепьяно и арфе, страстно любила оперу. Борис получил свое имя в честь «Бориса Годунова», ее самой любимой оперы.

Завсегдатаи кафе, баров и ресторанов в те годы находили джаз слишком шумным, и молодым музыкантам пришлось спрятаться в подвалы. Их было немного: «Табу», «Клуб Сен-Жермен», «Квод либет», «Клуб Вье Коломбье», «Красная роза» и еще несколько. История одного из них, «Табу», особенно богата событиями.

Первым парижским подвальчиком такого рода был «Лорианте» и находился он не в Сен-Жермен, а в Латинском квартале. Официальное открытие состоялось в июне 1946-го; хозяин пригласил к себе Виана и кларнетиста Клода Лютера, и в течение нескольких месяцев они играли там каждый вечер. Потом Виан ушел в «Табу», а Лютер остался и превратил прежний винный погреб в «храм новоорлеанского джаза».

Подвал в доме № 33 по улице Дофин, будущий «Табу», согласно преданию, открыла Жюльет Греко. Как-то она сидела в бистро «Зеленый бар», повесив пальто на перила лестницы. Пальто упало, и она, отправившись его искать, обнаружила заброшенное подвальное помещение.

Вдохновившись успехом «Лорианте» и уступив уговорам своих именитых клиентов, среди которых были Сартр, Камю и Кено, хозяин «Зеленого бара» решил устроить в этом подвале танцевально-музыкальный клуб. Так 11 апреля 1947 года открылся знаменитый «Табу». В качестве музыкантов туда были приглашены братья Виан, Клод Абади и контрабасист Ги Монтассю.

В «Табу» вела длинная крутая лестница, небезопасная для новичков. Под низкими сводами, в глубине узкого, длинного зала, на некотором возвышении располагался оркестр. Для танцев в середине зала было отведено небольшое пространство, остальные посетители сидели за столиками в густых клубах табачного дыма. Пили в «Табу» в основном кока-колу (летом). Напиток вызывал самые противоречивые эмоции и жаркие споры. В холода пили горячий кофе. Когда оркестр отдыхал, на помост выходили молодые поэты и, перекрывая шум, выкрикивали свои стихи. Одним из них был Ален, младший брат Бориса, человек энергичный, одаренный и старавшийся ни в чем не уступать брату. Он читал свои рискованные сатирические поэмы, которые потом подписывал непереводимым приличными словами псевдонимом Никола Вержанседр.

Приходили «муза экзистенциализма» Жюльет Греко и ее подруга, журналистка Анн-Мари Казалис, посещал «Табу» и Марк Делнитц, мим и актер, большой друг Греко и организатор ночных празднеств, вошедших в историю под названиями «Ночь невинности» и «Ночь кино».

Жан-Поль Сартр и Симона де Бовуар показывались здесь достаточно редко, зато регулярно бывали Альбер Камю, Жан Кокто с Жаном Маре, сыновья Клода Мориака, Орсон Уэллс, Марсель Ашар.

С наступлением сумерек сюда стекалась молодежь со всего Парижа, копирующая сенжерменский стиль. Для мужчин стали модными американские клетчатые рубашки, часто на шнуровке, если не хватало пуговиц; носки в яркую полоску и кеды — пожертвования американцев. У Виана молодежь «заимствовала» вельветовую куртку и галстук-бабочку. Женщины копировали Жюльет Греко: облегающий черный свитер, черные брюки, сандалии на босу ногу, длинные прямые волосы, отсутствие косметики.

В октябре 1949-го издательство «Тутен» заказало Виану путеводитель для туристов по Сен-Жермен-де-Пре. То, что сделал Виан, сильно отличалось от первоначального плана. Издатели книги уведомляли: «Борис Виан — хоть он в этом и не признается — играл наиглавнейшую роль в организации сен-жерменских погребков, осаждаемых сумасшедшими красотками и кинозвездами из всех стран мира. Он собрал там богатейший урожай анекдотов и баек, порой достаточно фривольных, проиллюстрировал их сотней рисунков лучших французских юмористов, и получился этот вот учебник, ставший катехизисом истинного сен-жерменца».

Символом «Табу» Виан был около года. Потом неповторимая атмосфера изменилась, появилось много посторонних, и организаторы подвала решили учредить новый клуб, совсем рядом с первым, — «Клуб Сен-Жермен». Торжественное открытие состоялось в июне 1948-го и вызвало небывалое столпотворение в узких улочках квартала.

Однажды в Париж приехал Дюк Эллингтон, кумир Виана. На вокзале его встречала ликующая толпа, а Мишель, жена Виана, даже привезла с собой четырехмесячную дочь (Кароль Виан родилась 16 апреля 1948 года) и дала ее подержать Дюку. Эллингтон пробыл в Париже около недели, в течение которой Борис и Мишель не оставляли его ни на минуту, затем торжественно отбыл на гастроли в Германию. Через несколько дней он вернулся инкогнито и около трех ночи позвонил в дверь на бульваре Фобур-Пуассоньер. Остаток ночи прошел в разговорах обо всем на свете; в половине восьмого утра Борис доставил Дюка на вокзал и посадил в поезд. А история эта вошла в легенду.

Талантливый человек талантлив во всем — Борис Виан, помимо того, что был замечательным писателем, еще и рисовал, играл на корнете, снимался в кино… Но меньше всего был известен в качестве писателя. Сейчас никто и не вспомнит о Виане-актере или музыканте, а «Пену дней» и «Осень в Пекине» знают почти все.

Город-мечта, город-легенда, город-убежище, город любви… Париж многолик, он неповторим, великолепен, загадочен, величествен, призрачен и прозрачен…