Владимир Кованов - Хирургия без чудес: Очерки, воспоминания

В конце 1942 года 6‑я и 4‑я танковые немецко–фашистские армии были окружены. Шли тяжелые, упорные бои по уничтожению противника. Перед нашей 5‑й ударной армией под командованием генерал–лейтенанта В. Д. Цветаева ставилась задача не допустить прорыва окруженной нашими войсками вражеской группировки и отбросить рвавшиеся к ней на выручку части фельдмаршала Манштейна.

Госпитальная база армии обосновалась в Камышине. Пока, до начала активных боевых действий армии, наш полевой эвакопункт находился в резерве.

Личный состав был в основном молодой, не прошедший через горнило войны, и все с нетерпением ждали участия в наступлении. При первом же знакомстве выяснилось, однако, что необходимых знаний и опыта работы в военно–полевых условиях ни у кого не было. Хирурги в большинстве своем только что окончили институты. Они не знали толком, как обрабатывать раны, накладывать гипсовую повязку на поврежденные конечности, ушивать открытые пневмотораксы, оперировать на органах брюшной полости. Эти и многие другие вопросы подготовки врачей встали во всей остроте: времени было в обрез.

Так родился Камышинский «университет». Все «сели» за учебники и атласы, изучали инструкции и положения по оказанию хирургической помощи раненым. Для врачей проводились занятия по топографической анатомии и оперативной хирургии применительно к военно–полевым условиям. В спортивном зале одной из школ организовали секционную. Каждый врач имел возможность не только практически изучить ту или иную анатомическую область, но и проделать типичные операции, с которыми ему вскоре придется иметь дело. Разница между нашим «университетом» и обычным медицинским институтом состояла, пожалуй, лишь в том, что здесь не нужно было никого подгонять.

С утра и до поздней ночи врачи сидели над анатомическим атласом, осваивали технику ампутации конечностей, удаления ребер, вскрытия трахеи и других операций. Здесь, на занятиях, мы вырабатывали единую тактику по хирургической помощи и этапному лечению раненых в соответствии с указанием Главного хирурга Советской Армии. Подробно разбирали также формы специализированной помощи ранетам: в каких госпиталях лучше организовать нейрохирургическое вмешательство, а в каких — общехирургическую обработку.

Армейский хирург В. А. Русанов предупредил нас, что специализированную помощь раненым сможет осуществить любой госпиталь, так как им будут приданы группы нейрохирургов, офтальмологов, челюстно–лицевых хирургов, невропатологов и т. д. Врачи же госпиталя общехирургического профиля должны научиться безупречно оказывать хирургическую помощь раненым в грудь, живот, таз и конечности. Поэтому на занятиях каждый врач в полном объеме проделывал все типичные операции, начиная от хирургической обработки раны мягких тканей до сложных вмешательств на органах живота, грудной клетки и таза.

Наиболее трудный раздел хирургии — ранения полостных органов — потребовал тренировки на собаках. На них проводили резекцию ребер, вскрытие трахеи, ушивание открытого пневмоторакса. Очень важно было отработать технику наложения кишечного шва, научить молодых хирургов грамотно производить ревизию, то есть проверку состояния органов брюшной полости, а также ушивать мелкие ранения кишок и удалять поврежденную их часть.

Начальнику полевого эвакопункта Е. Б. Меве пришлось расщедриться и выделить на практические занятия гипс, бинты, чтобы можно было обучить врачей и сестер технике наложения глухих гипсовых повязок. «Профессором» по гипсованию в «университете» была А. И. Лапина. Она успешно добивалась от всех умения быстро и безупречно накладывать на поврежденные конечности гипс и временные шины.

Командующий армией генерал В. Д. Цветаев одобрительно относился к нашим занятиям и благодарил начальника санитарного отдела за умелую организацию подготовки врачей и медицинских сестер к предстоящим боевым операциям.

Большую помощь в организации «университета» и в его работе оказывал комиссар госпиталя А. Ф. Комаров.

Он был уже в летах, но выглядел браво: тщательно пригнанную шинель туго перетягивала портупея, а сбоку висел больших размеров маузер, вызывавший у всех нас улыбки. Позднее, когда комиссар уже был на передовой, во время одной из атак вражеская пуля в щепки раздробила деревянный футляр маузера, не задев его самого.

Был он невысокого роста, плотный, с большой головой и характерным прищуром подслеповатых глаз под очками в металлической оправе. Говорил медленно, чуть растягивая слова и как бы подчеркивая их жестом руки. Комиссар не любил вмешиваться в административные дела и подменять начальника госпиталя, даже когда того не было на месте. Ему больше по душе были дружеские, доверительные беседы. Особенно с теми, кто сник, приуныл или устал. Сколько раз ему приходилось успокаивать, вселять в сердца людей бодрость и надежду!

Старшая медицинская сестра К. И. Чуркина взяла на себя подготовку операционных и перевязочных сестер. Она муштровала их так, что у них совсем не оставалось свободного времени. Но что делать — обстановка требовала самой напряженной учебы! Я поражался дару Чуркиной ясно и просто излагать сложные вопросы физиологии и патологии человека. Девушки, уже кончившие перед этим краткосрочные курсы медицинских сестер, слушали, как зачарованные. Каждое положение она подкрепляла случаем из своей практики, а опыт работы в госпиталях Казани позволял ей иллюстрировать свой рассказ разнообразными примерами хирургической обработки ран. При этом Чуркина не забывала подчеркнуть, что обстоятельства и условия, при которых оказывается хирургическая помощь раненым, подчас могут быть весьма сложными.

Главное внимание уделялось выработке технических навыков у медсестер — умению быстро и ловко подавать нужные инструменты и перевязочный материал, делать перевязки, накладывать шины. Их учили переливать кровь, вводить в вену лекарственные препараты, безболезненно делать уколы, давать наркоз, ставить банки, перестилать постель. Получив такую широкую и разностороннюю практическую подготовку, медицинские сестры могли свободно работать во всех подразделениях, начиная от перевязочной и операционной и кончая эвакуационным отделением.

Особенно ловкими и сообразительными оказались Н. С. Плахова и А. Н. Самолетова. Плахова пришла в госпиталь совсем девочкой, с косичками, нежным румяным личиком, черными глазами, опушенными длинными ресницами. Ходила она крупным мальчишеским шагом, ловко носила форму и очень огорчалась, что копна густых волос мешает правильно носить пилотку. Самолетова была сиротой, пришла в армию из детского дома.