Михаил Тихомиров - Труды по истории Москвы

В XIV–XV столетиях Москва поддерживала постоянные сношения с южнославянскими странами. Сербы и болгары как единоверцы, говорящие на родственных с русским языках, оседали в Москве в качестве выезжих мастеров, художников, писателей.

Крупными центрами славянской взаимности были Константинополь до его завоевания турками (1453 год) и Афон («Святая Гора»), сохранивший это значение и после перехода под турецкое владычество. До Константинополя ехали речным путем по Дону до Азова; отсюда на морских судах плыли в Константинополь. Белорусы, украинцы, новгородцы и смоляне пользовались другой дорогой. Они добирались до Белгорода (Аккермана) на Черном море и плыли отсюда в Константинополь. От Константинополя морской путь вел к Лемносу (Лимнам) и здесь раздваивался: один маршрут вел к Митиленам и далее в Палестину, другой – к Афону.

Старинным центром русской культуры на Афоне был Русский Пантелеймонов монастырь. Татарское иго прервало постоянную помощь, которую русские земли оказывали этому монастырю, и в XIV веке заботу о нем взял на себя сербский царь Стефан Душан, указывая на «от Русие вьсеконечно оставление» этого монастыря. В это столетие происходит подъем сербского Хиландарского монастыря на Афоне, который делается крупнейшим центром письменности. Тут переводятся на сербский язык замечательные произведения греческой литературы. Близость сербского и русского языков создавала условия, при которых сербские рукописи распространялись в России, а русские – в Сербии.

Когда турецкое завоевание с катастрофической силой стало давить на сербскую культуру и началось оскудение Хиландарского монастыря, московские великие князья взяли на свое попечение Хиландарский монастырь, то есть поступили так же, как сделал за два века до этого Стефан Душан.

Турецкое завоевание вызвало массовое бегство южных славян на север, главным образом в Россию, на Украину и в Венгрию. Образованные люди из числа духовенства оседали в России и на Украине, принося с собой навыки южнославянской образованности. Знаменитейшими из южнославянских выходцев были, как уже говорилось, митрополит Киприан и Пахомий Логофет, автор многочисленных житий святых. Деятельность Киприана и Пахомия целиком связана с Москвой. Такой замечательный памятник, как Хронограф, включил в свой состав главы о Сербском и Болгарском царствах, основанные на южнославянских источниках. [562]

Со значительно большим трудом прослеживается переселение в Россию менее видных людей, чем Киприан и др. Но такие переселения действительно были и устанавливаются сообщениями наших летописей и других источников. Об этом говорит, например, замечательная запись в рукописи, написанной в Константинополе в 1388 году. Она хранилась ранее в московском Чудовом монастыре, а теперь находится в собрании Исторического музея: «Се писахь азь последни вь иноцехь и грешни Евьсевие, родомь срьбинь, от племени по отцу Николилина (!), по матери же Растихала, отцу име Борша, а матери Елена, вьнукь Юнака севастократора, в юности же бихь слуга цара турьскага Ильдримь Баазита, бежави же от цара того вь Светою гору постригохьсе». [563]

Султан Баязид, прозванный Ильдеримом – «молнией», как известно, царствовал в Турции в 1389–1402 годах. Запись составлена позднее, возможно, на Руси, куда Евсевий переселился на старости лет.

Среди сербских выходцев на Русь были искусные мастера. Сербин Лазарь, как мы знаем, поставил в 1404 году на великокняжеском дворе в Кремле первые городские часы с боем.

Южнославянские художники и архитекторы были связаны с русским искусством XV века. Н. П. Кондаков считает Сербию связующим звеном между Италией и Россией.

Исследователи указывают на сербские элементы в русской архитектуре XIV–XV веков.

Можно считать несомненным и существование в Москве более или менее постоянной колонии армян, которые жили в посаде в начале XV века. В 1390 году «загореся посад за городом от Аврама некоего арменина». [564]Выражение «посад за городом» указывает скорее всего на территорию Китай—города, а не на позднейший «Белый город», где имеется известный Армянский переулок, получивший такое название, впрочем, только с XIX века. [565]Поблизости от Варварки в XVII столетии еще указывали место, «что ставились на нем армяне и греченя». В этом районе следует искать дворы армян, если они составляли в Москве постоянную колонию. В XVIII веке какие—то строения, принадлежавшие армянам и годные для армянской церкви, еще стояли в Китай—городе, между Ильинкой и Варваркой, причем нет никаких оснований думать, что в это время армяне только впервые поселились в указанном районе. [566]

В торговых делах армянские купцы проявляли большую деятельность. При их посредстве поддерживалась транзитная торговля по Волге, в которую были втянуты Золотая Орда, Закавказье и Персия. Вопреки распространенным мнениям о малом знакомстве русских с другими странами, мы сталкиваемся с некоторыми фактами, обнаруживающими у русских хорошее знание стран Востока. Среди народов Кавказа русские летописи упоминают и армян. Главным торговым путем для армян, естественно, была Волга. В 1368 году новгородские ушкуйники перебили в Нижнем Новгороде «бесермен и армен» и «товар их безчислено весь пограбиша». [567]Торговые дороги вели к Москве как центральному торговому месту в северо—восточной Руси.

В московских торговых операциях участие армянских купцов, видимо, было немаловажным, судя по некоторым намекам, смысл которых становится ясным только тогда, когда мы признаем наличие заметного армянского элемента в московском обществе. На рубеже XIV–XV веков митрополит Киприан отвечал на вопросы ученого игумена Афанасия Высоцкого. В полном соответствии с византийской нетерпимостью по отношению к другим вероисповеданиям Киприан ополчался против армян. По мнению митрополита, армянская ересь была самой гнусной из всех ересей, вследствие чего православный христианин не должен иметь общения с армянами, не допускать их к себе в праздничные и в постные дни, а тем более в церковь, не завязывать с ними дружбы или любви. За строгими внушениями митрополита явно чуется подлинная действительность. Рядовые русские люди справедливо не чувствовали больших различий между православием и армянским вероисповеданием, охотно общались и пировали с армянами, допускали их в свои церкви, дружили и вступали с ними в браки. Иначе зачем было бы в чин избрания и поставления в епископы включать обязательство «ни оставити в всем своем пределе ни единого же от нашей православныя веры ко арменом свадьбы творити, и кумовьства и братьства». [568]Для русских купцов в городах Ближнего Востока и нижнего Поволжья армяне были наиболее близкими по вере, что приводило к кумовству и братству, вызывавшим такое недовольство церковных кругов.